Монеты России и СССР

Было тихо. Мертвенно-бледный туман, как саван, покрывал низину у деревни, затекал в огороды, призрачными клочьями цеплялся за деревья, кусты и крыши старых, вросших в землю изб. Местами он был настолько плотным, что казалось, что торчащие из него покосившиеся изгороди и копны сена вот-вот утонут, сгинут, как в трясине без следа...
Ганс невольно поежился и крепче сжал автомат.
Жутковатое место... Тихо, как в могиле - ни лая собак, ни храпа лошади, ни скрипа, ни стука... Будто все вымерло...
Диверсант мысленно выругался, потом мысленно перекрестился, кивнул своим людям, и маленький отряд осторожно двинулся по селу.

Если бы Краузе знал, что бояться ему сейчас нужно не людей, если бы он подозревал, чьи немигающие глаза следили за ними от самой опушки леса, прячась в тумане, он никогда бы не вошел в эту проклятую деревню. Из гнилых колодцев, из заброшенных погребов, из старых могил, из болотных ям поднималось навьё, втягивая ноздрями ночной туман, стуча обтянутыми серой кожей костями, зацепаясь за ветки истлевшими лохмотьями... Мертвецы медленно, размеренно, но неумолимо тянулись к околице деревни, где у полуобвалившегося колодца ждал их Старый Партизан, и куда приближались ничего не подозревающие немцы.

В кармане немецкого диверсанта, который даже и не догадывался, как изменилась чужая ему страна со времен победы в 1945 году (он все это время со своими коллегами прятался в лесах), брякало несколько советских медяков. С тех пор, как Краузе начали закидывать с заданиями в разные страны, он пристрастился собирать иностранную мелочь. Собственно в серьезное коллекционирование эта его блажь не переросла, но Ганс тешил себя надеждой, что собранные по всему миру 72,5 кг зарубежных монет, когда-нибудь еще прославят его.

А глаза Старого Партизан тем самым временем неотрывно следили за крадущимися диверсантами...

Вот тут и попалось на глаза Краузе это. Скоро он понял, что это - новая версия старого доброго миноискателя "Gebels und andere".
"e-trac" было написано на его сказочной красоты корпусе. Будучи инженером, Краузе быстро разобрался в принципах работы МД и уже вскоре угрюмую тишину разрывали полифонические трели чудо -машины. Зомби не нападали на немца. Они уважали фирму Минилаб. O, mein Gott! - заорал немец, вытягивая из земли большой глиняный горшок, доверху набитый Катиным златом и серебром, и еще всякими там рариками.

Тем временем, пока ничего не подозревающий Ганс судорожно перебирал и небрежно отбрасывал в сторону золотые червонцы, в надежде найти 50 копеек 2001 года, почти истлевший, но еще помнящий, не давние события 1-ой мировой, дед Некифор неспешно заряжал маслятами свой старенький , но не раз спасавший его от назойливых, говорящих котов с полупьяными геологами маузер.

Но стрелять в немцев он не стал, так-как тоже уважал фирму Минилаб.

Да, стрелять он не стал, но и отпустить не мог! Давно ушедшие товарищи по партизанской молодости вряд ли простили бы ему такую слабость. Старик не раз уже представлял себе скорую встречу с друзьями и не мог напоследок ударить в грязь лицом. К тому же он помнил ещё, учившегося на класс младше, бесшабашного гуляку Ваньку Сусанина, пропавшего в самом начале Войны. Помнил, как тот явился во сне и предупредил: Некиша, я задержу врагов, отведу их от деревни, но именно ты должен будешь завершить начатый мной подвиг, помни! И он помнил! Помнил, хотя, кажется Великая Победа уже свершилась. Помнил, хотя внуки уже и его не всегда могли вспомнить. Помнил, несмотря на постоянно сосущую мозг старуху... Впрочем, с надоевшей старухой счёты уже были сведены. Осталось последнее, самое важное в жизни дело - вписать своё неказистое имя в книгу истории, в сказания, в мифы, на блестящее поле юбилейных монет. Охладевшая кровь вновь играла, глаза заблестели...

Смеркалось. Тишину мертвой деревни изредка нарушало тревожное карканье одинокой вороны где-то в самой глубине леса. Мрачное осеннее небо затянуло серыми тучами, пришедшими с севера. Пошел дождь, мелкий и затяжной, заставляющий самоубийц подумать о петле, а психопатов и прочих маньяков - буквально лезть на стены, или еще куда. Наступали нелегкие времена для отряда Краузе. Вскоре наступит зима - проклятая русская зима с ее безумными холодами. Сколько раз по картам он пытался выбраться из леса, сколько раз представлял, как переходят они границу Советского союза. Пробираясь по вязким болотам и сквозь колючий кустарник, он душой и мыслями был там, в благословенной Германии, в своем маленьком у уютном домике на берегу могучего Рейна, рядом с любимой Аннхен. И зимы там нет почти. Эх, и зачем только эта мерзкая, вонючая тварь Гитлер поперся на русских? Ведь как удачно шла кампания в Африке. А там тепло и зимы не бывает. Краузе даже в страшном сне не мог представить такое - прибор жалобно пискнул и сдох. Для фашистских недобитков наступали тяжелые времена.

Старый партизан дед Никифор, уже давно ставший "мертвым живцом" (это - типа "живого мертвеца", но только не боится солнца и крика петухов) смачно плюнул, отрыгнув вместе с тем высосанный некоторое время назад глаз своей бабки, которая полуразложившаяся догнивала в колодце.

"Ишь, чо удумали...", повторял про себя дед, злясь на диверсантов из-за того, что у них в руках оказался металлодетектор той фирмы, что для него всегда был словно икона в красном углу - почитаем и уважаем. "Ишь, чо удумали!!!", - прокряхтел дед во-второй раз, и это уже обозначало недовольство тем, что диверсанты пока избежали его кары. Дед Никифор, после того, как превратился в "мертвого живца", стал немногословен, повторяя чаще всего именно эту фразу. "Ишь, чо удумали", - прокряхтел дед в третий раз и повернулся в сторону Сельпо.

Старый партизан пытался вспомнить, что же он хотел от этого обветшалого здания, но остатки мыслей путались в его полуразложившемся мозгу. Но вот что-то щелкнуло и среди туманных образов в голове полутрупа вдруг всплыло - "Фотография, доска почета, уничтожить..." Всплыл почему-то еще образ какой-то неряшливо одетой полноватой тетки с вечно мокрыми от пота подмышками (это пятнами проступало на ее тусклых полинявших платьях) и довольно молодого мужчины, постоянно носящего темные очки.

Дед Никифор закряхтел, окончательно развернулся к Сельпо и медленно заковылял в его сторону, теряя на ходу остатки сгнившего сюртука и штанов.

Пелевин, уже которую неделю малоуспешно пытавшийся вжиться в роль героя нового супер-романа, проснулся. Во рту стоял страшный сушняк, в подсобке сельпо стоял перегарный смрад, носки беллетриста стояли тут же, рядом со сдвинутыми стульями. Размыкать веки так не хотелось, но зов выпитого вчера брал верх. С трудом приподнявшись над своей неказистой лежанкой, Виктор мутным взглядом окинул задымленное непотушенным хабчиком помещение и смачно рыгнул мухоморной, сладко-солёной, противной отрыжкой. Совсем не литературным, однако исконно русским словом, вслух, вспомнил вчерашнего гостеприимного деда. Кто ж так мухаморы сушит, старый пердун, - подумал, но произнести столь длинную фразу сил уже не хватило. Силы нужно было экономить, нужно было найти и нужник, и попить, и, непонятно было, что важнее.
Вставив ноги в носки и договыляв до стола, писатель отхлебнул из гранёного стакана пару глотков предусмотрительно налитого, огуречного рассола. Немного полегчало. Да, мастерство не пропьёшь, - сформиравалась в опухшей голове очередная немая мысль. Стакан был поднят трясущейся рукой со стобки мятых листов бумаги, второй рукой Пелевин взял верхний и поднёс к глазам. Сфокусировал зрение на написанном и снова рыгнул. Печально, даже первую главу романа до сих пор не удалось закончить. А какой сюжет. Космонавт, рассмотрев с орбиты неразведанные запасы, уволился со скандалом, по-собственному, прямо во время очередной командировки на МКС и подался в геологи... жажда богатства оказалась сильнее жажды славы... . Ладно, потом, потом, - решил автор, - сначала надо найти нужник.
Практически наощупь Виктор доковылял до приоткрытой двери, в папиросном дыму больше полагаясь на странные завывания с другой стороны окон, чем на ослабшее зрение. Во время этой недолгой дороги вспомнились рассказы старика о местных порядках, о фригидной бабке, о погибших на войне друзьях, о пропавшем школьном кореше, регулярно приходящем во снах. Да, рассол делал своё дело. Мысли прямо кишили в мозгу, даже, подумалось, что это они завывают и скрипят, наподобии ветра, а не непонятно что из-за дверей. Под ступнёй что-то хруснуло. Бл., мои очки, - выматерился Пелевин, но наклонился и поднял остатки оправы.
Вышев на крыльцо, он хотел справить нужду прямо тут, около водосточной трубы, но не успел. Короткие волосы встали дыбом на голове горе-геолога, мурашки побежали по спине, вспотели подмышки. Он, сквозь слоящийся туман, увидел ...

Баллллин! Написали же вам:

Пойду "Войну и мир" почитаю, всяко попроще будет

И увидел он, что дед превратился в большого навозного жука. Тоже стало и с остальными: кто-то стал тараканом, или муравьем, кто -то мухой. Фашистские же недобитки стали волками - оборотнями. А что, -пробормотал Пелевин, - это идея.

Но тут постучали в дверь. Кто там? Конь в пальто и Епонский городовой.Открывай. Будем......

Такие таланты литературные в землю зарывают!

...будем производить задержание, наркоманы конченные.
Михал Василич Епонский представился по-началу опешевшему Пелевину майором ГосНаркоКонтроля, а Пал Палыч Конь, тот который был в пальто, оказался внедрённым сексотом. Но в сознании, всё ещё пребывающего под воздействием грибов, писателя они предстали в виде зелёной навозной мухи и личинки то ли майского, то ли колорадского жука. С энтузиазмом пионера Виктор начал объяснять первым слушателям свою новую идею про двойную перегонку в самогонном аппарате выжатого сока красного мухамора. Слушатели внимательно наблюдали за жестикулирующим объектом ...

P.S. По паре фраз и пишем только - иногда фразы длинные

После того, как у Геолога кончится ломка, и насекомые в его мозгу снова превратятся в людей, он повторит подвиг Овчаренко – зарубит топором людоедку-заведующую Сельпо и возьмет в плен продажных ментов. Ментов он поведет в лес, чтобы там совершить над ними справедливый суд (зарубить топором!), но по дороге встретит Краузе, который предложит ментам по случаю 65-летия окончания ВОВ записаться в бойцы Русской освободительной армии генерала Власова. Менты, конечно, согласятся, чтобы спасти свою шкуру.

По этому случаю Геолог, Краузе и менты совместно разопьют мухоморовую настойку и отдохнут. Очнувшись, Геолог избавится от раздвоения личности и (наконец) поймет, что он и есть Пелевин. Он вспомнит, что поехал в Монголию на поезде Москва-Иркутск для поиска следов барона Унгерна, но по дороге запил и на конечной станции пришлось завербоваться в геологи.

Группа начнет подготовку терактов. Они примутся разрабатывать планы подрыва поезда «Невский экспресс». По ментовской рации свяжутся с Доку Умаровым, который даст им нужные советы по технической части вопроса. Для начала (в качестве тренировки) будет решено закидать камнями поезд «Сапсан».

Но их планы не сбудутся. Российские патриоты - мертвый живец дед Никифор и его бабка, которая стала русалкой - нюхом выйдут на логово террористов и заманят их в болотные топи, где те и сгинут.

Потом дед Никифор, выполнив свой гражданский долг, наконец-таки доберется до Доски почета. Он сорвет свою пожелтевшую фотографию и приколотит себя на доску в натуре.

За что – спросите вы?!!

За помидоры…

История с помидорами не давала покоя старику, даже когда он трансформировался в мертвого живца. В детстве он страдал легкой формой олигофрении, а вся деревня страдала от этого придурка. Поздними весенними вечерами мальчик ходил по соседским огородам и с корнем вырывал помидорную рассаду, с таким трудом и заботой взращенную односельчанами. Иногда его ловили и сильно били, из -за чего олигофрения переходила в острую фазу. Но вот однажды он вырвал рассаду на огороде кузнеца Василия.....

... шабашевшего, в свободное от ковки фальшаков время, местным дилером городской бригады Исы Муртазаева (он же - Комбайнёр).
Не признал Некиша, по детской простоте и неопытности, в нежных кустиках, побеги канабиса ...

Вот именно тогда из него и сделали мертвого живца. Брр.....

А Красная Шапочка тем временем заканчивала освежёвывать Серого Волка, не прекращая удивляться, какой у него большой...хвост

Пелевину немного полегчало и Красная с ужасом обнаружила, что грохнула не волка, а Краузе. Но, вспомнив, кто он такой, довольно улыбнулась. Так Краузе тоже стал мертвым живцом.

Иллюстрации На верхней фотографии слева - заведующая Сельпо.