Монеты России и СССР

Мои родители нормально относились к фишкам с покемонами, и их у меня была куча. Стоили тогда всего по рублю за штуку.

"Честно" спер с соседнего сайта. По моему, так оно и есть!

Вроде бы вполне безобидное игровое приложение "Pokemon Go". Но, если копнуть поглубже, то:

- Разработчик игры: Niantic Labs.
- Ниантик основан Джоном Хэнком (John Hanke), так же основавшим Keyhole, Inc ( "Замочная скважина" ) - проект для картографирования поверхности, выкупленный все тем же Гуглом и создавшим на его базе Гугл-карты, Гугл-Земля, Гугл-Стритс.
- Keyhole, Inc спонсировался венчурным фондом In-Q-Tel. Это фонд ЦРУ, вполне официально созданный в 1999 году.
Посредством вышеуказанных аппликаций, были решены важные задачи:
- Обновляемое картографирование поверхности планеты, включая дороги, базы и тд. А ведь когда-то, карты-километровки считались стратегическими и секретными. В гражданские карты даже специально вносились погрешности.
- Автомобили-роботы от Гугл-Стритс заглянули во все переулки, картографировав наши города, машины, лица...
Оставалась одна проблема. Как заглянуть в наши дома, подвалы, тенистые аллеи, казармы, госучереждения и так далее, по списку?
И что бы вы думали? Все та же конторка, Niantic Labs, выпускает гениальную вирусную игрушку, новомодной технологии дополнительной реальности.
Стоит вам скачать приложение, и дать ей соответствущие права (доступ к камере, микрофону, гироскопу, GPS, подключаемым устройствам, в том числе - носителям USB и тд), и ваш телефон тут же завибрирует, сообщая о нахождении первых трех покемонов! (Первая тройка всегда появляется сразу и поблизости).
Игра потребует заснять их со всех сторон, счастливо наградив вас первым успехом. А заодно получив фото помещения где вы находитесь, включая координаты и угол наклона телефона.
Поздравляю вас! Вы только что провели съемку вашей квартиры! Дальше объяснять?
Кстати, устанавливая игру, вы принимаете условия оферты. А она - не простая. Niantic вас официально предупреждает: "Мы сотрудничаем с государственными структурами и частными компаниями. Мы можем раскрыть перед ними любую информацию о вас или вашем ребенке...". Но кто же это читает?
А еще там есть пункт 6: "наша программа не имеет возможности выполнять запрос вашего браузера "Do not track" -"Не следи за мной". Другими словами - следили и будут следить.

Следят не только за нами:

http://secretmag.ru/news/2016/08/02/rab ... =secretmag

02 августа 2016 года в 11:00
Работодатели используют смартфоны для слежки за расстройствами сотрудников

Американские работодатели стали использовать смартфоны и мобильные приложения для слежки за расстройствами своих сотрудников, пишут «Ведомости». Некоторые приложения анализируют поисковые запросы пользователя, какие-то просто ведут статистику интернет-активности и предлагают получить онлайн-консультацию специалиста.

Создатели приложений считают, что программы не передают работодателям конкретную информацию о состоянии здоровья сотрудников, а только общие данные. Несмотря на возможность взлома сервиса, работодатели активно ищут альтернативу традиционным программам помощи сотрудникам (ЕАР), в которых предлагаются бесплатные телефонные консультации психологов. В США такими программами пользуются всего 2% сотрудников, потому что большинство либо не знает о таких возможностях, либо стесняется ими пользоваться.

По словам директора по персоналу софтверной компании Addepar Лиссы Минкин, для сотрудников компания купила приложение Ginger.io, которое анализирует поведение пользователя и связывает его с врачом. В рамках анализа приложение просто смотрит, насколько долго пользователь не выходит из дома и не пишет сообщений на смартфоне.

Компания Sprint, в которой работают более 42 000 сотрудников, разработала для них приложение Castlight Health для анализа запросов и определения людей в зоне риска возникновения психических расстройств. Руководство Sprint считает, что компания сэкономит с помощью программы $2,1 млн в этом году. В 2015 году компания на лечение психиатрических расстройств сотрудников потратила $11,5 млн.

Ежегодно работодатели теряют $44 млрд из-за того, что производительность больных депрессией сотрудников резко падает. Из-за каждого больного депрессией сотрудника компании теряют до 27 рабочих дней в год.

Вчера дома на одном из развлекательных сайтов читал статью про шуруповёрты.
Сегодня на рабочем компьютере сплошная реклама шуруповёртов.

ну так а что удивительного, логины то ваши наверное одни и те же активированы - мэйл, яндекс или еще что...

http://secretmag.ru/article/2016/08/11/ ... =secretmag

Каждая третья российская компания читает электронные письма работников, каждая пятая следит за тем, какие они посещают сайты, каждая десятая мониторит переписку в мессенджерах. Даже не очень богатым организациям доступны инструменты, которые позволяют в реальном времени контролировать всё, что происходит в компьютерах и мобильных устройствах сотрудников. Неважно, служебные это гаджеты или личные. Есть только одно исключение — разговоры по мобильному телефону. Но технологии, которые позволят их перехватывать, уже тестируются. Авторы и лоббисты «пакета Яровой» о таком могут лишь мечтать. «Секрет» расспросил эксперта в области информационной безопасности о том, как работают средства корпоративной слежки и все ли они законны.

Как следят

Программное обеспечение, которое следит за сотрудниками и контролирует их действия, делает информацию доступной работодателю сразу — ни в каком зашифрованном виде она не хранится. Такой софт действует локально и никак не связан ни с операторами, ни с провайдерами.

Во-первых, это так называемые программы-агенты, которые устанавливаются на компьютеры и считывают нажатия клавиш, делают скриншоты, фиксируют весь интернет-трафик. Таких программ на рынке сотни, так как они относительно легко пишутся. Приведу несколько примеров.

PC Pandora — скрывается в системе и контролирует весь компьютер и весь интернет-трафик. Делает снимки экрана, фиксирует клавиатурный ввод, действия на посещаемых веб-сайтах, контролирует электронную почту, мгновенные сообщения мессенджеров и собирает ещё много другой информации о работе пользователя. У программы нет папки, в которой она хранит свои данные. Всё загружается в операционную систему, и каждая новая установка на один и тот же или другой компьютер производится с новыми названиями файлов.

SniperSpy — производит мониторинг удалённого компьютера в режиме реального времени, делает снимки пользователя с веб-камеры компьютера, записывает звуки в помещении, где установлен компьютер, просматривает файловую систему, удалённо загружает файлы, просматривает и удаляет процессы системы и выполняет другие стандартные для шпионской программы функции.



Micro Keylogger — шпионская программа, которую не видно в меню, в панели задач, панели управления программами, списке процессов и в других местах компьютера, где есть возможность отслеживать работающие приложения. Она не подаёт признаков присутствия и не влияет на производительность системы, скрытно отправляет отчёт на электронную почту или FTP-сервер.

Во-вторых, есть DLP (Data Leak Prevention) — технологии предотвращения утечек конфиденциальной информации из информационной системы во внешний мир (и технические устройства для осуществления этой задачи). DLP-системы анализируют потоки данных, пересекающих периметр защищаемой информационной системы. Если в потоке обнаруживается конфиденциальная информация, срабатывает активная компонента системы и передача сообщения (пакета, потока, сессии) блокируется.

Такие решения контролируют поток, который входит, выходит и циркулирует в периметре. Сейчас речь о пространстве офиса. Физически это обычный сервер (или группа серверов), который анализирует весь офисный трафик. DLP-системы с помощью технологий инспекции пакетов (DPI) читают не только заголовки сообщений, где написано, кому должно уйти письмо, но и вообще все передаваемые данные.

Такие системы обычно работают в двух режимах: мониторинг и блокирование. В первом случае система просто мониторит и скидывает подозрительные вещи сотруднику, отвечающему за безопасность, а он это читает и решает, хорошо это или плохо. Во втором случае система настроена так, чтобы блокировать определённые вещи. Например, все сообщения, в которых содержатся медицинские термины — для этого в систему загружаются медицинские словари. Или все сообщения, в которых содержатся паспортные данные, информация про кредитные карточки, любые условия, какие вы можете вообразить. Вы пытаетесь отправить сообщение со словами, которые политика безопасности не пропускает, и у вас это сообщение просто не отправляется.

Наконец, есть специальные программы, которые предотвращают перемещение файлов на любой носитель, будь то флешка, жёсткий диск или что угодно ещё. Чаще всего такие программы являются частью большой системы безопасности и современных решений DLP. Обычно средства защиты комбинируют, потому что ни одно не защищает от всех угроз.


© Илья Питалев / РИА Новости
Что касается личных устройств в офисе, то домашние ноутбуки часто стараются запретить, их можно обнаружить с помощью программно-аппаратного комплекса класса Network Admisson Control (например, Cisco ISE). NAC — комплекс технических средств и мер, обеспечивающих контроль доступа к сети на основании информации о пользователе и состоянии компьютера, получающего доступ в сеть. Такие системы сразу видят и блокируют «чужой» компьютер. Даже если такой системы нет, с помощью системы DLP всё равно можно отследить, что с любого компьютера в сети офиса ушло за периметр.

Если человек всё время работает удалённо, на его личный компьютер ничего поставить невозможно. Другое дело, если работник что-то делает на своём домашнем компьютере, а затем подключается к корпоративной системе из дома. Для таких случаев есть решения по контролю привилегированных пользователей (CyberArk, Wallix). Они позволяют следить, что делает пользователь, работая из дома, записывая сессию на оборудовании в пределах контролируемой зоны. Речь, разумеется, только о компьютерах, которые удалённо взаимодействуют с сетью предприятия.

Если взять рабочий ноутбук домой, информация тоже будет считываться. Можно поставить такую систему, которая локально сохранит все данные и потом, как только человек придёт на работу и подключит компьютер к системе, они тут же считаются.

Слежка распространяется не только на компьютеры. Если вы сидите в интернете с телефона через рабочий Wi-Fi, система воспринимает его как обычный компьютер, ещё один узел. Всё, что вы посылаете через WhatsApp или через любое самое защищённое приложение, может быть прочитано. Раньше DLP-решения плохо справлялись с шифрованным трафиком, но современные системы могут прочитать практически всё.

Что касается мобильной связи, то пока звонки никак не отслеживаются. Но вот Наталья Касперская выступила инноватором и предлагает прослушивать разговоры работников в периметре компании. C появлением такой системы с любым телефоном, который попадает в периметр, можно будет сделать всё что угодно. Касперская говорит, что работодатели будут следить только за служебными телефонами. Но кто может это гарантировать? И сейчас компании рассказывают, что следят только за служебной перепиской, но на самом деле часто контролируется всё. Мне кажется, предложение Касперской — это очевидный перебор. С другой стороны, мы видим, что мир движется к максимальному ограничению личных свобод — и с этим, по-моему, уже ничего сделать невозможно.

Законные основания

Наше законодательство вроде бы не даёт никому права читать чужую переписку. Согласно статье №23 Конституции РФ гражданин имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а ограничение этого права допускается только на основании судебного решения. К тому же существует 138-я статья Уголовного кодекса РФ, которая вводит уголовную ответственность за нарушение этой тайны (штраф или исправительные работы).

Тем не менее, работодатели считают, что слежка за работниками законна и даже необходима. Они исходят из того, что корпоративная почта принадлежит компании и должна использоваться только для выполнения служебных обязанностей (выплачивая работнику зарплату, работодатель, по сути, арендует его время).

Компания оплачивает интернет-трафик, используемый работником в личных целях в рабочее время. То есть, даже если человек переписывается по личной почте или в мессенджерах с помощью рабочего ноутбука или через рабочий Wi-Fi, подобные действия рассматриваются как удовлетворение личных потребностей за счёт организации.

Работодатель понесёт убытки в случае утечки данных, поэтому, объясняя необходимость слежки, компании ссылаются на закон «О коммерческой тайне» и, в частности, статью 10, которая регулирует меры по охране конфиденциальной информации.

Как регулируется слежка


Если грубо, вся переписка, осуществляемая при помощи средств, принадлежащих организации и по оплаченным ею каналам связи, является служебной — даже если она ведётся в нерабочее время. Поэтому если вы пользуетесь рабочим компьютером или рабочим Wi-Fi (даже через личный компьютер) — это уже и есть необходимое условие для слежки.

Рабочее время никак не регламентируется, обычно систему мониторинга никогда не выключают. Ведь любой более-менее грамотный работник может настроить систему так, что после того, как он уйдёт с работы, отправится письмо на почту, где он сольёт всё, что хотел слить. Зачем нужна система, если в ней есть такая огромная дыра?

Согласие работника

По закону работник не может не знать, что за ним ведётся слежка. Юристы считают, что использование программ контроля законно только при условии наличия соответствующего соглашения между работником и работодателем. Обычно при устройстве на работу подписывают трудовой договор, где написано, что служебная переписка будет контролироваться: юристы включают в договор пункт, согласно которому работодатель оставляет за собой право контроля деятельности работников в рабочее время. Есть отдельные соглашения NDA, где даётся определение конфиденциальной информации.

В уставах организаций, как правило, указано, что компания является собственником всех материальных, технических, информационных и интеллектуальных ресурсов, в том числе и служебной переписки, которая осуществляется работниками организации с помощью всех этих средств. Кроме того, в организациях обычно действует режим коммерческой тайны. Если система безопасности вводится на уже существующем предприятии, всем работникам дают на подпись соответствующие документы.


© ИТАР-ТАСС
Если работник — фрилансер, с ним заключается договор подряда и в нём прописывают соответствующий пункт. Если договор не заключается, что у нас происходит часто, и слежка ведётся, то закон при этом, конечно, нарушается. Есть ещё фрилансеры, которые работают на почасовой оплате на фриланс-биржах вроде Odesk и Elance. Эти биржи обязывает фрилансеров устанавливать софт, которые делает скриншоты экрана каждые 5–10 минут. Это позволяет работодателю понимать, что оплаченное время было потрачено на работу, а не на что-то ещё.

Работнику сообщают о слежке, но подробно разъяснять механизмы никто не обязан. «Дорогой, твою почту, твои сообщения, твои походы на сайты контролирует система, поэтому будь аккуратнее» — так никто никогда не скажет. Даже если с офицером безопасности выпить пива, он не раскроет схему, потому что это будет нарушением его служебных обязанностей.

Ещё иногда оформляют поручительство, причём не в лоб говорят: «Давай ты дашь согласие на просмотр всей твой переписки», а по-другому: «Давай ты подпишешь поручительство, что компания будет проверять электронную почту на наличие всяких вредоносных программ, порнографии, сообщений, раскрывающих коммерческую тайну. Просто чтобы ты не попал в какую-нибудь неприятную ситуацию не по своей вине». Но так грамотно у нас редко кто поступает.

У человека всегда есть выбор: он может дать согласие быть под присмотром или поискать себе другую работу. Без ведома работника за ним будут следить, только если в чём-то подозревают, но это уже незаконно.

Что компания делает с полученными данными

Компании не читают всю переписку работников ежедневно. Да, в маленькой фирме директор может видеть и читать всё, но в больших компаниях систему настраивают на критичные вещи: ключевые слова, типы файлов, виды информации.

Обычно эксперт по безопасности сразу видит критические угрозы: у него бежит лента всего, что происходит, и в этой ленте обычные сообщения подсвечиваются зелёным, а когда загорается красный, он сразу обращает внимание и начинает проверять. То есть, если вы сидите в Facebook во время работы, вероятность того, что работник безопасности прочитает вашу переписку, не очень велика. Конечно, если в компании общение в Facebook не считается критической угрозой.

Как долго хранится собранная информация, зависит от политики безопасности и мощности оборудования. Маленькие компании могут хранить информацию на сервере годами, но более крупные — обычно несколько месяцев. Хотя это зависит даже не от числа работников, а скорее от объёма трафика. В одной компании много работников-бухгалтеров, и в Сеть они вылезают раз в день. В другой люди постоянно работают в интернете: ведут переписку, мониторят сайты.

На основе полученных данных работодатель может и уволить. Но обычно заканчивается увольнением по собственному желанию или по соглашению сторон. Работника мягко шантажируют: «Давай ты лучше уйдёшь по-хорошему, потому что мы можем и в суд подать».

Может ли сотрудник обнаружить слежку

При достаточной квалификации работник может обнаружить шпионские программы-агенты или программы по предотвращению переноса на носители, которые установлены на компьютер. Они, конечно, не лежат в тех папках, где находятся программы. Но если работник грамотный, он может их найти.

А вот DLP работники обнаружить не могут никак, потому что системы не установлены на компьютерах, они стоят на периметре. Если захочется приватности, единственный вариант — пользоваться в офисе для личных переписок телефоном и не подключать его к сети компании.

Можно ли оспорить слежку

Как я уже сказал, обычно работодатели приводят следующие аргументы в пользу слежки: это служебная переписка, и она никак не связана с 23-ей статьёй Конституции; если работник дал согласие, нет никаких нарушений; вся переписка работника — собственность предприятия; закон о коммерческой тайне позволяет делать вообще всё. На самом деле все эти утверждения можно оспорить в суде.

Во-первых, тайна переписки распространяется как на частную, так и на служебную переписку, и работодатель не может прямо получить от работника разрешение на чтение всей переписки, не ограниченное ни временем, ни другими факторами.

Во-вторых, нельзя просто заставить работников написать расписку о том, что они ознакомлены с тем, что вся их почта, в том числе личная, будет прочитана и последуют санкции вплоть до увольнения.

В-третьих, нельзя признать всю переписку работника собственностью предприятия, потому что есть право на электронное письмо — это авторское право. Грамотный работник может нанять юриста и сказать: «А это литературное произведение, на него распространяются авторские права, это результат моей интеллектуальной деятельности, он принадлежит мне». Суд вполне может встать на его сторону, если с ним работает хороший адвокат.

Наконец, нельзя всю личную переписку признать содержащей коммерческую тайну.

В идеальной ситуации работник и работодатель понимают, что делают общее дело, находят правильные решения и закрепляют их во взаимовыгодных соглашениях. Но в жизни, конечно, бывает по-разному.

Чья слежка эффективнее — бизнеса или государства

Сейчас компании следят за сотрудниками так, что государство о таком контроле только мечтает, а осуществить на практике не может. Государство не будет вставлять шпионские программы в каждый компьютер и вообще вряд ли справится с таким объёмом информации.

Когда какое-то предприятие защищает свой периметр, понятно, чего оно добивается — ограничивает распространение информации, которая для него критически важна. У государства эта задача не сформулирована, государство говорит: «А мы просто хотим знать и читать вообще всё». Как это сделать, государство не знает, потому что интеллектуальных систем, которые ему нужны, оно построить не может.

Тогда государство заходит с другой стороны — и появляется «пакет Яровой». Государство как бы говорит операторам связи: «Нужную систему мы построить не можем, поэтому давайте-ка вы будете хранить все данные, чтобы мы могли в случае чего прийти к вам, всё скачать и посмотреть, что там у вас происходило в течение длительного времени». На это нужно огромное количество денег. Это действительно очень сильно бьёт по личной безопасности граждан.

Если сопоставить системы, которые нужно построить в масштабах государства, с системами, которые сегодня есть у бизнеса, получится, что власти пытаются построить гигантский самолёт на 100 000 пассажиров вместо обычного. То, что сегодня есть у бизнеса, летает прекрасно, но перевозит при этом 100, 200, 500 или несколько тысяч человек. Как должен выглядеть самолёт на 100 000 человек? С какого аэродрома он сможет взлететь? На эти вопросы никто не отвечает. По моему мнению, это ещё один ненужный проект.

Если заниматься этим всерьёз, нужно строить интеллектуальную систему, которая будет указывать на критические действия, причём в режиме реального времени, а не хранить огромный массив данных, который никто не сможет обработать. Но лучше бы, конечно, государство совсем не читало нашу переписку без решения суда. Компании работник разрешает мониторить его письма и сообщения, потому что компания платит ему деньги. А государству, наоборот, платит гражданин. Так что это государство должно перед нами отчитываться, вместо того чтобы воровать и следить, как бы кто лодку не раскачал.

Фотография на обложке: Tim Taddler / Getty Images

Да здесь Америку открыли! Даже когда не было такого научного прогресса, где нужно все про всех знали, а если не попадал в поле зрения и вдруг попал, через неделю вся информация была на столе!

Никто здесь Америк не открывает - форум ведь не географический. Просто констатация факта. Чтобы не расслаблялись и не болтали лишнего там, где за болтовню прилететь может.

Вот это правильно подмечено!
"Болтун- находка для шпиона"

Голосуем За кого вы отдадите свой голос 18 сентября 2016 ?

https://news.rambler.ru/politics/346156 ... akopleniy/

У Минпромторга появилась идея возложить реализацию «закона Яровой» на структуру госкорпорации «Ростех», которая готова хранить беседы граждан РФ, используя для этого деньги из Пенсионного фонда России (ПФР). Об этом пишут «Ведомости» со ссылкой на представителя ведомства.
По его словам, свое предложение министерство направило президенту России Владимиру Путину. Источник газеты заявил, что назначение Национального центра информатизации (НЦИ), входящего в «Ростех», единым оператором системы хранения данных «позволит унифицировать технические решения, обеспечить централизованный подход к реализации закона, а также вовлечь в работу отечественных производителей радиоэлектроники».
По мнению собеседника «Ведомостей», такой вариант более перспективен, чем предложение расширить существующую систему оперативно-розыскных мероприятий (СОРМ). Эту модель также рассматривают в Минпромторге, но она обойдется дороже, сказал он.
Ранее, по данным издания, глава «Ростеха» Владимир Артяков направил министру промышленности и торговли Денису Мантурову письмо, в котором предложил привлечь для создания единого оператора инвестиции «с использованием рыночных инструментов». Эти инструменты, по словам Артякова, могли бы стать «надежным и выгодным вложением» средств из ПФР.
Согласно закону, разработанному главой комитета Госдумы по безопасности Ириной Яровой и ее коллегой из Совета Федерации Виктором Озеровым, с 1 июля 2018 года российские операторы связи и интернет-провайдеры должны будут хранить весь трафик клиентов минимум полгода, а информацию о самих фактах передачи информации — в течение трех лет. Путин поручил Минпромторгу и Минкомсвязи до 1 сентября разработать варианты исполнения «закона Яровой».

Фонд пенсионный по пилить идея хорошая и покоя не даёт .Как его отдадут в хорошие руки то сразу наступает крах системы .

http://secretmag.ru/longread/2016/09/08 ... =secretmag

На этой неделе алгоритм по распознаванию лиц компании «Вокорд» занял первое место в авторитетном тесте Вашингтонского университета Megaface. Он распознал правильно 75,1% лиц. На втором месте — алгоритм Large компании Deepsense, созданный группой учёных и бывших разработчиков Google, Facebook и Microsoft, на третьем — Tech Шанхайского технологического университета. Российская компания N-Tech.Lab, разработавшая популярный сервис Findface, занимает четвёртое место с результатом 73,3%.

Компания «Вокорд» основана в 1999 году выпускниками МФТИ Дмитрием Заварикиным и Алексеем Кадейшвили. Она работает в пяти направлениях: распознавание лиц, автомобильных номеров, аналитика видео, хранение аудиозаписей, улучшение цифровых фото и видеоматериалов. Среди клиентов — МВД, ФСБ, «Газпром», «Магнит», «Мегафон», Альфа-банк и другие крупные компании. В прайс-листе на сайте сказано, что лицензия на софт системы распознавания лиц Vocord FaceControl, позволяющая подключать до десять камер и до четырёх рабочих мест операторов, обойдётся в 300 000 рублей.

По данным «СПАРК-Интерфакс», в 2014 году выручка компании составила 302 млн рублей (выручку в 2015 году компания не раскрывает). «Секрет» встретился с сооснователем и техническим директором Алексеем Кадейшвили и узнал, как «Вокорд» работает с нейронными сетями, чем алгоритмы помогают ФСБ и почему компания не стремится покорить Google и Facebook.

— В прошлом году СМИ писали, что алгоритм российских разработчиков N-Tech.Lab обошёл Google и стал первым, вас тогда в рейтинге вообще не было, а сейчас вы попали на первое место. Как так получилось?

— Надо понимать, что этот конкурс непрерывный, он не проводится в конкретный день, когда все пытаются решить какую-то задачу. Компания в любой момент может пройти тест Megaface и опубликовать свой результат. Для участия нужно скачать базу фотографий, на которой проходит тестирование, и прогнать её через свой алгоритм. Там решается вот какая задача: есть база из миллиона фотографий лиц, вам дают конкретную фотографию человека, и вы должны найти другую фотографию этого же человека в этом массиве данных.



Участник получает результат, сравнивает его с уже опубликованными и решает, публиковать или нет. Если результат устраивает, его отправляют организаторам конкурса для проверки. Если не устраивает, можно работать дальше и ничего не публиковать.

Год назад N-Tech.Lab получила отличный результат и обошла Google, у нас тогда результаты были хуже, так что смысла их публиковать мы не видели. Мы продолжали работать и теперь стали первыми. Технологии нейронных сетей, которые все используют для распознавания лиц, развиваются быстро, так что результаты часто меняются. Думаю, через пару недель к нашему результату мы сможем прибавить ещё полпроцента. Ничто не мешает тому же N-Tech.Lab опубликовать свои новые данные.

— Это самый авторитетный конкурс в области распознавания лиц?

— Думаю, да, во всяком случае наиболее репрезентативный. Тест проводится на огромной базе фотографий — это важно, потому что там, где распознавание происходит на меньшем количестве, невозможно измерить погрешности. Так что в нём участвуют все компании, которые хотят как-то заявить о себе.

— Говорят, в Израиле все эти технологии хорошо работают.

— Я часто слышу, что на секретных подземных заводах Израиля всё давно сделано, но они ничего никому не показывают. Думаю, эти слухи преувеличены. В каких-то вещах израильтяне сильны, в других не очень. Обычно компании рассказывают о выдающихся успехах, а если их нет, пытаются покрыть свою работу завесой тайны.

В тесте Megaface нет результатов Cognitech, Morphy и NEC, которые хороши в области распознавания, но я не знаю, по какой причине, — то ли они его игнорируют, то ли не получают достойных результатов. Но Cognitech, например, мы обошли по всем параметрам в закрытых тестах, хотя какое-то время использовали их алгоритм, пока у нас не было своего.


— Вы работаете на рынке много лет, у вас много продуктов, при этом N-Tech.Lab выпустила сервис Findface для поиска людей во «ВКонтакте» и о ней все узнали. Можно сказать, благодаря этому сервису люди поняли, как вообще применяется технология распознавания. Вам не хотелось создать свой продукт для массового пользователя?

— Наше решение технологически более сложное, потому что система распознаёт лица в толпе, и одна из важных составляющих — камера. То есть мы производим не только софт, но и железо. Благодаря этому мы добиваемся более высокого качества изображения, можем выделять конкретное лицо на снимке, где много лиц, это важно для наших клиентов. Если возьмёте самый лучший модуль распознавания в мире и будете использовать его с обычными камерами, вы всё равно не получите лучшего результата — думаю, наши конкуренты с этим не поспорят.

Что касается проекта Findface, мы тоже можем прикрутить технологию к базе Facebook или «ВКонтакте», но я не очень понимаю зачем. У них работают пять человек, у нас — больше сотни, мы просто не почувствуем выручку от такого рода проектов.

— Есть видеосервис MSQRD, созданный на нейронных сетях, который ничего не зарабатывал, а потом продался Facebook за миллионы долларов.

— Заработать на продаже — это стратегия стартапа. Когда вы стартап и вас ничего не держит, можно рискнуть — потеряете два года жизни в худшем случае, если сделка не состоится. Когда у вас репутация, сотрудники и клиенты, вам сложнее тратить деньги на то, чтобы понравиться Facebook. К тому же все истории из серии «удивить Google» будут конкурировать с нашими внутренними заказами. Мы работаем с реальными задачами, и у меня, как у руководителя, будет дилемма: играть в стартап или совершенствовать технологию для заказчика и решать интересные задачи. В сервисах, рассчитанных на массовую публику, важнее маркетинг, чем хорошее распознавание. Да, вы видите, что Findface находит людей, но это ощущение появляется при распознавании от 70%. В задачах, которые мы решаем, обёртка не так важна, как технология.

— Появляется много проектов вокруг нейронных сетей. При этом многие из них связаны именно с визуальным распознаванием. Что будет дальше?

— Эта технология себя не исчерпала, при этом мы понимаем, что у неё есть ограничения. Нейронные сети не смогут решать все задачи — они учатся только на больших базах примеров. Компании стали хорошо распознавать лица с помощью нейросетей благодаря базе профилей Facebook и «ВКонтакте». А есть круг задач, для которых такие базы отсутствуют, им просто неоткуда взяться.


Для работы с видео нейронные сети тоже эффективны — благодаря работе графических процессоров Nvidia вычислительные ресурсы значительно увеличились. Обучение, которое раньше занимало год, сейчас можно провести за две недели. Когда задача занимала год, за неё особо никто не брался, потому что могло не получиться. А когда это всего две недели, можно и рискнуть.

— Как нейронные сети помогают бизнесу?

— С их помощью можно решать многие коммерческие задачи. Например, лучше таргетировать рекламу и увеличивать конверсию. Там уже в удобном виде представлены данные — они оцифрованы, и их много.

Ритейлеры выпускают карты лояльности, чтобы отслеживать своих клиентов. Проблема в том, что человека с картой видно, только когда он подходит к кассе. А потом он ушёл — и больше о нём ничего не известно. C помощью нашей системы можно отслеживать людей, которые заходят в магазин, собирать статистику о том, как часто они приходят — сколько приходят повторно и сколько новых клиентов. Например, после рекламной кампании на ТВ можно смотреть, сколько новых людей посетило магазин. Плюс мы можем строить графики и сортировать людей по полу и возрасту, смотреть, какие люди приходят в зависимости от времени суток и дня недели.

Магазинам мы помогаем бороться с ворами. Для «Магнита», например, мы внедрили систему наблюдения на складах. Там не так много интеллекта, зато очень много камер. Воровать стали меньше. Для решения задачи подсчёта повторяющихся и уникальных посетителей важна точность распознавания, потому что базы огромные и на таких объёмах ошибки быстро накапливаются.

— Это не противоречит закону о персональных данных?

— Мы распознаём только лица, без фамилий и других личных данных. Конечно, мы можем сделать то же, что делает Findface, — найти для магазина человека в Facebook и «ВКонтакте», его информация есть в публичном доступе. Но это никому не нужно, пока нет систем, способных обрабатывать эту информацию. Сейчас распознавание конкретных людей интересно только правоохранительным органам. Если кто-то проломил голову, человека по фотографии можно найти в базе «ВКонтакте» и поехать в его родной город.


Алексей Кадейшвили
© Sk.ru
— Какие ещё есть коммерческие проекты?

— У нас пять направлений работы: запись телефонных переговоров, которая нужна, например, кол-центрам, обзорное видеонаблюдение с видеоаналитикой, распознавание лиц, распознавание автомобильных номеров и анализ и улучшение цифровых фото- и видеоматериалов, проверка их подлинности. Для всех готовим отдельные продукты.

Из конкретных проектов — в «Юлмарте» недавно внедрили видеонаблюдение для оптимизации бизнес-процессов. Они много всего рассылают по почте и получают претензии, связанные с пересортицей в комплектации заказов. Для разбора претензий нужно отслеживать путь товара на каждом этапе его упаковки и отправки. Мы интегрировали видео в их ERP-систему, чтоб можно было сразу по номеру документа найти видеозапись соответствующей операции, поскольку каждая операция, произведённая с товаром, синхронизирована по времени.

— Я читала, что ваши камеры устанавливали в метро. Расскажите, чем там занимались.

— В 2013 году проходили пилотные испытания, наши камеры ставили на две станции: «Парк культуры» и «Библиотека имени Ленина». В метро направленные потоки людей — это то, что нужно для распознавания лиц в толпе. Получились хорошие результаты, все требования мы выполнили, но до внедрения дело не дошло в силу организационных проблем. Они там до сих пор ничего не сделали. Тогда сменился начальник, прошёл тендер, обиженные участники подали в суд, ну и для нас всё закончилось. Кроме того, они предлагали не те деньги, на которые можно построить хорошо работающую систему.

Главный посыл состоял в том, что нужно бороться с терроризмом. Но в чём разница между Израилем и нашим государством? Их величие не в том, что они технически развиты, а в том, что у них выстроена система. Они умеют применять технические средства на 110% и действительно стараются достигнуть безопасности.

А у нас строят «Безопасный город» (программа по внедрению информационных систем для достижения безопасности в городе, проект координирует МЧС России. — Прим. «Секрета») и говорят: поставьте нам поворотную камеру, которая будет выявлять людей и чтобы в обед она ещё бегала за пивом. Думают, что сейчас им поставят камеры и они начнут всех арестовывать. Но это лишь техническое средство, которым нужно пользоваться: вносить актуальные данные, вести оперативную работу, чтобы понимать, кого искать, и так далее. Этого никто не делает.

Когда говорят о безопасности в метро, обычно подразумевают борьбу с террористами. Но теракты, к счастью, происходят нечасто. Мелкие происшествия случаются каждый день, и в борьбе с ними наша система как раз могла помочь. Метро — это замкнутое пространство, через которое можно выходить только во входах и выходах, так что, если их перекрывают камеры, можно понимать, кто куда и откуда двигается. Для оперативников это важно.

— Как именно определяете нужных людей?

— Наши камеры записывают всё: фиксируют гигантское количество людей, все лица отправляются в базу. Когда что-то случается, мы можем взять фотографию и поискать человека системе. Это работает благодаря биометрии — из безумного потока видео алгоритм вырезает только лица, причём из каждого лица нам нужен биометрический шаблон — маленький вектор признаков. Его мы используем для поиска по базе.

— Кстати, о биометрии. Когда можно будет не стоять на границе в очередях на паспортном контроле?

— Это вопрос внедрения таких систем. Вообще, то, что у нас сейчас пограничники пытаются глазами всех распознавать, — это каменный век. Исследования давно показали, что, если речь идёт об узнавании незнакомых людей, человеку трудно понять, тот это человек или не тот. Автоматические алгоритмы с этим справляются намного лучше. Процедуру паспортного контроля можно автоматизировать. Помимо системы 2D, которую мы обычно используем, у нас есть система 3D — объёмная модель лица человека. Её прелесть в том, что, если вы к обычной камере поднесёте фотографию, она не поймёт, это настоящее лицо или фотография, а эту систему обмануть можно только как в фильме «Миссия невыполнима» — сделать маску и изменить внешний вид. Проблема в том, что паспортный контроль — это очень консервативная сфера. Так что до внедрения такой технологии ещё нужно дожить.

— За границу можно продавать вашу 3D-камеру?

— 3D-камера — это не то чтоб открытие советских учёных, о принципах триангуляции написано во всех учебниках компьютерного зрения. Но сделать систему, которая будет работать быстро и точно, — задача нетривиальная, и мы её решили. Проблема в том, что страны, у которых есть деньги, почему-то находятся в плохих отношениях с Россией. В целях безопасности там не хотят использовать российские продукты.

— Вот есть компания «Белка софт», криминалистикой занимается, работает с ФБР и американской армией.

— «Белка софт» превратилась в зарубежную компанию, у них только в Питере разработчики сидят. Продают не от лица российской компании.

— Ну и вы так можете.

— Мы и собираемся. Через две недели едем в Америку на форум Global Identity Summit во Флориде. У нас назначено несколько встреч с потенциальными партнёрами. Недавно в одной софтверной компании в Индии поставили камеры, чтобы считать рабочее время. Люди без карточек входят и выходят, камеры фиксируют их лица. Может, ещё там с кем-нибудь поработаем.


Пример работы системы распознавания лиц
— Хорошо. А не возникнет конфликта интересов: здесь работаете с ФСБ, а там — с ФБР?

— Если и возникнет, то это будет приятный конфликт. Выбор клиента — это всегда хорошо. А вообще, не думаю. Россия же продаёт нефть, и машины ФБР могут заправляться нашим топливом. У нас нет чего-то секретного, только коммерческий продукт. К тому же он помогает не наступать, а обороняться. Система не бегает и не охотится за людьми по улицам, люди сами к ней приходят.

— Что вы делаете с ФСБ?

— У нас нет каких-то секретных отделов, связанных с грифом гостайны и прочее. Никакого подземного этажа нет.

— Жалко.

— Есть мощная группа, связанная с обработкой видео. Всем нужно улучшать качество изображения, чтобы распознавать людей. У нас есть продукт «Видеоэксперт» для криминалистов, который позволяет из очень плохих фотографий вытаскивать какую-то информацию. Например, распознавать лицо человека в полной темноте. Это востребовано спецслужбами. Недавно нам принесли убитую запись, из которой нужно было вытащить лицо. Мы даже не надеялись, что получится. В итоге достали и оказалось, что в тюрьму посадили невиновного. Его после этого выпустили.

Опять же в проекте «Безопасный город» очень много камер. Но качество изображения оставляет желать лучшего. Вы представляете, что значит признать некачественными сотни тысяч недавно установленных камер?

— Камеры могут зафиксировать меня на улице, если ФСБ попросит?

— Я бы на месте ФСБ вычислял вас не по лицу, а по мобильному телефону — оттуда информацию получать намного быстрее и удобнее. Что касается лица, далеко не все камеры, которые развешаны по городу, умеют распознавать лица. Сейчас внедряются такие камеры на вокзалах и стадионах. Наши камеры на улицах распознают автомобильные номера, а не лица. Но безопасность всегда предполагает наличие слежки, так что нужно выбирать между первым и вторым. Кроме того, когда вы регистрируетесь в соцсети, вы сами себя лишаете анонимности.

— Понятно. Сколько у вас технических специалистов?

— У нас 120 человек в компании, из них 80% — технические специалисты.

— Где вы их берёте?

— Это проблема. Сейчас конкуренция большая, драка за мозги постоянная. Раньше мы старшекурсников брали, сейчас уже третьекурсников. Мы много общаемся с Физтехом, потому что сами выпускники, плюс у нас там базовая кафедра.

— Кажется, что сейчас многие студенты сами хотят запускать стартапы.

— Есть люди с предпринимательским даром — их чему ни учи, всё равно станут предпринимателями. На Физтехе есть кафедра, где заставляют заниматься наукой и предпринимательством, но я ещё ни разу не видел, чтобы у человека получалось и то и другое. Я думаю, тяга к предпринимательству заложена где-то в генетике и повлиять обучением на неё невозможно.

Государство тоже пытается продвигать стартапы. К сожалению, почти всегда, когда оно что-то задумывает, выходит не очень. В результате оно создало опухоль на теле экономики: компании стали имитировать стартапы, получать деньги и бесследно исчезать. Появилось поколение людей, которые стали профессиональными пожирателями грантов. Проблема не только в том, что деньги жалко, — эти стартапы пожирают людей, которые отвлекаются от реальных дел.

— Читала ещё, что вы работаете над распознаванием эмоций. Насколько успешно?

— Это следующее перспективное направление после распознавания лиц. Там уже одни нейросети не сработают, нужно будет привлекать дополнительные знания. Иначе придётся создать гигантскую базу с эмоциями, что в обозримом будущем сделать крайне сложно.

— Вроде в рекламе ещё лет пять назад показывали, как билборд распознаёт улыбку человека.

— Камера могла распознать эмоции человека, который стоит напротив. Мы как раз думали применять это в рекламе: показывать пол, возраст, смотреть на реакцию и в зависимости от неё менять сценарий показа. Для этого у заказчика должна быть технология, позволяющая менять показ в зависимости от эмоций человека. Пока они присматриваются.

В это направление мы инвестируем. У нас индустрия как устроена: чтобы быть конкурентоспособными, нужно сегодня заниматься продуктами, которые мы будем продавать через три-четыре года. Примерно половина разработчиков делают R&D, ведут исследования. Рано или поздно приходится конкурировать с китайцами. Когда они приходят, на направлении можно ставить крест, потому что ценовую конкуренцию с китайцами ещё никто не выигрывал. Так что нужно всё время находить более сложные вещи, которые они ещё не умеют делать. Если вы посмотрите на результаты того же Megaface, там добрая половина участников — китайские компании. Правда, нет достоверной информации о том, в каком состоянии их продукты. Потому что алгоритм может работать хорошо, но медленно, тогда его нельзя использовать в реальной жизни.

— Думаете, Китай всех победит?

— Я думаю, что китайцы станут жертвами собственного успеха. Сейчас у них миллиард людей, которые готовы работать за плошку риса. Как только уровень экономики поднимется выше, им будет этого недостаточно, и они станут соревноваться со всеми на равных.

— Читала, что вы заменили импортные комплектующие, когда курс рубля рухнул. Как сейчас справляетесь?

— Когда нам нужны были алюминиевые радиаторы охлаждения, в стране, которая вообще-то производит больше всех алюминия, их просто не было. Так что мы возили железо из Италии, причём, я почти уверен, что алюминий был наш. Потом мы поменяли конструкцию, чтобы обходиться российскими деталями. Хотя остаются комплектующие, которые заменить сложно. Хорошие сенсоры производят гиганты вроде Samsung и Sony, у них нет альтернативы. В 2014 году мы просели в выручке, в том числе на это повлияла экономика — у клиентов просто не стало денег. В этом году несмотря на то, что экономика продолжает стагнировать, мы прибавили 30% к выручке.

— В 2011 году вы стали резидентами «Сколкова». Зачем вам это понадобилось?

— В сотрудничестве с ними есть два плюса. Статус резидента даёт налоговые льготы на фонд оплаты труда, для нас это ощутимая экономия. И в 2011 году мы получили грант на 20 млн рублей, правда, нервов тогда измотали на 40. Заявка на грант «Сколкова» — хорошее упражнение. Пока мы её оформляли, у них менялись правила. Некоторые правила оказывались странными — например, нужно было расписать командировки на три года вперёд с указанием мест и длительности, стоимости билетов и проживания. Но их можно понять: требования предъявляют госорганы, которые их проверяют, так что над ними висит дамоклов меч.

— Будете бороться за участие в тендерах, которые проводят в рамках обеспечения действия «пакета Яровой»?

— Мы начинали с направления хранения аудиозаписей, которое решало одну из задач «пакета Яровой». Если коротко — мы умеем хранить всё, что ходит по проводам. Например, делаем для «Мегафона» систему борьбы с SMS-мошенничеством, там те же технологии. Но всё, что связано с «законом Яровой», очень политическая история, туда посторонних не пустят.

— Вы бы хотели?

— Мы как автомат Калашникова — продаём продукт тем, кому он действительно нужен и кто готов за это платить. А в кого он стреляет, уже не наше дело. Технически задача интересная. Другой вопрос, что закон писали люди, не знакомые с современными технологиями, квалификация этих людей не позволяет им должным образом оценить перспективы и потенциал развития технологий. Они предлагают хранить всё, и в результате искать что-либо будет очень сложно. Информации много, а ценность её крайне низкая. Эффективнее было бы индексировать данные сразу и выкидывать то, что не представляет интереса. Тогда и места это занимало бы меньше, и искать можно было бы намного быстрее.

http://tvzvezda.ru/news/vstrane_i_mire/ ... 2-pkc0.htm

ФСБ задумались о том, чтобы расшифровать весь российский интернет-трафик. Как сообщает «Коммерсантъ», планы по дешифровке и доступе ко всему интернет-трафику россиян обсуждают в рамках реализации положения «закона Яровой». Так, в настоящее время ведомство совместно с Минкомсвязью и Минпромторгом ищут соответствующие технические решения.

Зарубежный интернет-сервис уходит из России из-за «закона Яровой»
Так, на данный момент, в соответствии с законом владельцы площадок-организаторов распространения информации (социальные сети, мессенджеры и т.п.) обязаны сдавать ключи шифрования по требованию ФСБ.

При этом существует значительное число сайтов, которые не являются организаторами распространения информации, но применяют при этом защищенное https-соединение. В таком случае выяснить, куда и зачем заходил пользователь, без расшифровки трафика не понятно.
Один из обсуждаемых вариантов технического решения подобное меры - установить на сетях операторов специального оборудования MITM-атаки (Man in the Middle).

«Для пользователя это оборудование притворяется запрошенным сайтом, а для сайта — пользователем. Получается, что пользователь будет устанавливать SSL-соединение с этим оборудованием, а уже оно — с сервером, к которому обращался пользователь», - отметили собеседники издания.

После расшифровки перехваченного от сервера трафика перед отправкой пользователю его заново зашифруют SSL-сертификатом, который, в свою очередь, выдан российским удостоверяющим центром.

При этом, как отмечает источник издания, в планах министерств дешифровать трафик только тех абонентов, которые окажутся в поле зрения сотрудников правоохранительных органов.

Ага тоже сегодня слышал, так что прежде чем чего то писать думайте господа)

Надо показать видемость работы..

http://secretmag.ru/article/2016/10/07/ ... =secretmag

Тайна переписки в России защищена законом, но толку от этого немного. Доказать в суде, что вас прослушивают или читают ваши письма, бывает непросто. Старайтесь предотвратить вторжение.

Меня и моих коллег пытаются взломать регулярно. Однажды мы увидели скриншоты переписки одного из наших сотрудников в репортаже «Пятого канала» о деятельности нашей команды. С этого момента мы объявили оранжевый уровень опасности и занялись защитой данных.

Я позаботился о том, чтобы взлом не показался кому-то слишком простой задачей, а мне об этих попытках сразу становилось известно. Советую и вам поступить так же.

Превентивные меры

Каждый сам решает, в какой момент произнести выражение «не телефонный разговор». На мой взгляд, все важные разговоры стоит вести с глазу на глаз.

Деловые переговоры и переписка, данные о бизнесе и документы, которые вы пересылаете по электронной почте, могут стать достоянием общественности. Ваши конкуренты и другие заинтересованные лица готовы заплатить за это немалые деньги. Впрочем, нередко расшифровки телефонных разговоров просто появляются в Сети и отследить концы уже невозможно.

Сотрудники спецслужб могут получить судебную санкцию на прослушку, фактически ничего не доказывая суду. Хотя силовики в работе с бизнесменами обычно преследуют конкретные цели (например, поиск доказательств причастности к определённому делу), в процессе возможна утечка сведений, обладающих коммерческой ценностью. У жертвы прослушки нет никаких гарантий, что материалы не выйдут за пределы «конторы».

Я позаботился о том, чтобы взлом моих аккаунтов не казался слишком простой задачей, а я об этих попытках знал. Вот несколько простых правил, которые делают ваши звонки и переписку не самой лёгкой добычей.

— Используйте сложные пароли — сочетания букв в разных регистрах, цифр и специальных символов длиной не менее 16 знаков. Не сохраняйте их в браузере и периодически меняйте на новые. Простой пароль — слово или дату — легко подобрать. Не рекомендую использовать один пароль для разных аккаунтов или вводить данные в общественных местах (особенно под прицелом видеокамер).

— Для шифрования электронных писем, содержание которых не должно стать известным общественности, используйте технологию PGP. Она шифрует сообщения перед отправкой, и перехваченное письмо будет просто набором символов, который сможет раскодировать только обладатель специального ключа. Зашифровать сообщение с использованием PGP можно, например, с помощью программы MailVelope. Даже сотрудникам американских спецслужб (в отличие от российских силовиков, обладающим прямым доступом к технологиям и тем, кто их развивает) до сих пор не удалось взломать зашифрованные таким образом данные.

— Защитите аккаунты в социальных сетях, мессенджерах и электронной почте при помощи двухфакторной аутентификации. Когда вы (или кто-то другой) будете вводить пароль, сервис запросит одноразовый код. При настройке вы можете выбрать способ получения ключа: либо SMS, либо приложение — генератор кодов.

— Деньги храните в сберегательной кассе, данные — в облачных хранилищах. Это позволит защитить и восстановить информацию, если вы потеряете устройство. Подойдёт Google Drive или iCloud. Предварительно данные можно зашифровать при помощи сторонних сервисов (например, Boxcryptor или VeraCrypt.

— Мобильная и стационарная телефонная связь очень уязвимы. Безопаснее использовать звонки в мессенджерах. Я, например, использую Signal. Он шифрует информацию на протяжении всего пути от одного абонента к другому, так что доступ к содержанию разговора не получат ни спецслужбы, ни администрация сервиса.

Что защищает тайну переписки

Тайна переписки защищена законом Российской Федерации — в частности, 23-й статьёй Конституции и 13-й статьёй Уголовно-процессуального кодекса. В УПК говорится, что тайна переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений может быть нарушена только по решению суда. Но на практике это не всегда так.

Сотрудники спецслужб могут получить судебную санкцию на прослушку, фактически ничего не доказывая суду
Когда речь идёт о частном вмешательстве в вашу переписку (особенно если у вас на руках есть подтверждение взлома), шансы, что дело хотя бы дойдёт до суда, ещё есть. Недавний иск некоего Андрея Павлова против «Новой газеты» обернулся прецедентным запретом на публикацию сведений до вынесения окончательного судебного решения. Истец заявил, что журналисты взломали его личный и рабочий почтовые ящики и планировали использовать полученную информацию в расследовании. Хотя журналисты утверждают, что информация была получена от третьих лиц, суд временно запретил изданию публиковать данные.

С прослушкой, которую ведут спецслужбы, сложнее. В декабре 2015 года ЕСПЧ признал российское законодательство в области прослушки «не соответствующим европейским стандартам». Технически правоохранительные органы имеют постоянный доступ к телефонным переговорам любого из нас. А раз у них такая возможность есть, вероятно, они её используют. Если прослушка всё же ведётся с санкции суда, уведомить об этом вас никто не обязан даже постфактум. Обжаловать решение суда или нарушение прав в ходе его исполнения можно, только имея на руках весомые доказательства прослушки. Как легко догадаться, получить их практически невозможно.

Успехом подобные дела заканчиваются редко. Так, Борис Немцов по факту публикации расшифровок своих звонков обращался и в прокуратуру, и в Следственный комитет, но безрезультатно. Политику удалось добиться только обвинения в использовании в разговорах нецензурной лексики, которое прокуратура предъявила ему самому.

Наказание за нарушение тайны переписки предусмотрено 138-й статьёй УК РФ. За получение доступа к чужой переписке суд может назначить ответственность в виде штрафа в размере до 80 000 рублей (или в размере заработной платы за период до шести месяцев), обязательных работ на срок до 360 часов либо исправительных работ на срок до года. За то же деяние с использованием служебного положения наказывают несколько жёстче. Но и это наказание нельзя назвать слишком суровым, если учесть, какой ущерб может быть нанесён жертве. Для бизнесмена, общественного активиста или политика последствия вторжения в его жизнь могут быть более чем печальными.

Как работает режим коммерческой тайны

Усилить защиту некоторых данных компании можно установлением режима коммерческой тайны, который регулируется соответствующим федеральным законом.

Статус коммерческой тайны можно присвоить данным о работе компании, сокрытие которых помогает ей преуспевать и избегать убытков. Иными словами, тайной могут стать документы, способные принести вред компании в случае, если они окажутся в руках конкурентов или недоброжелателей. Исключение составляют учредительные документы компании, сведения о правонарушениях и другие данные, связанные в основном с трудовыми отношениями с сотрудниками.


Введение режима коммерческой тайны требует от предпринимателя конкретных усилий. Придётся определить перечень документов, на которые распространяется режим, ввести порядок обращения с информацией, начать вести учёт лиц, имеющих к ней доступ, а также внести пункт о доступе к коммерческой тайне в договоры с сотрудниками и контрагентами. Полный перечень требований, при соблюдении которых можно будет рассчитывать на победу в суде, содержится в самом законе.

Режим коммерческой тайны не поможет защитить данные от взлома или предотвратить последствия их распространения, но шансы убедить суд в своей правоте будут достаточно высокими, а наказание будет зависеть от размера ущерба, нанесённого компании.

http://secretmag.ru/article/2016/05/13/ ... =secretmag

16 мая 2016 года в 17:45
Как компании шпионят за сотрудниками
И чем опасна прослушка мобильных телефонов
Как компании шпионят за сотрудниками
D23c379aee1ed358ad2f67ad1bae357b38ec0330
Ирина Бороган
Писатель, заместитель главного редактора сайта Agentura.Ru
Недавнее предложение Натальи Касперской перехватывать разговоры по мобильным телефонам в офисах компаний породило волну возмущения и интереса, несмотря на то что Большой Брат давно следит за большинством офисных сотрудников.

С конца нулевых и большие корпорации, и маленькие компании ежедневно мониторят электронную переписку своих работников, отслеживают их посты в социальных сетях и наблюдают за каждым шагом наёмных служащих в интернете, в том числе и за пределами офисов. Например, контролируют ноутбуки сотрудников в командировках. Рынок продуктов Data Leak Prevention (DLP) — программ электронной слежки за офисными работниками — постоянно растёт.

По данным компании SearchInform, в 2015 году российские компании в первую очередь защищали электронную почту (33%). Пятая часть офисов контролировала внешние носители, 14% контролировали мессенджеры, Skype отслеживало 8% организаций. В России это никого не возмущало: исследование компании Headhunter показало, что в 2013 году 60% наёмных служащих считали отслеживание их действий на работе нормальной ситуацией. Проблема с конституционным правом на тайну переписки всегда разрешалась просто: в трудовой договор с сотрудником вносится пункт о том, что работодатель сможет мониторить рабочий email.

Всех всё устраивало, пока речь не зашла о прослушке мобильных телефонов.

Касперская, генеральный директор компании InfoWatch, предложила перехватывать переговоры по мобильникам давно известным способом: на территории офиса устанавливается устройство, имитирующее станцию сотового оператора, через которую будет проходить голосовой трафик с телефонов. Касперская оговорилась, что прослушиваться будут только корпоративные телефоны, а остальные номера, попавшие в зону действия станции, будут отсеиваться.


Такие устройства, известные во всём мире как IMSI-catcher, много лет пользуются популярностью у частных детективов и спецслужб. В России можно купить такой перехватчик примерно за $100 000. Он будет состоять из небольшой станции, антенны и ноутбука и действовать в радиусе 1000 м. По закону всем, кроме спецслужб, нужна лицензия на приобретение и использование такой техники, но на практике многие обходятся без этого.

Предложение Касперской возмутило не только депутатов, среди которых вице-спикер Госдумы Андрей Исаев и глава Комитета по информационной политике Леонид Левин, но и профессионалов по борьбе с утечками информации. Владимир Андриенков, бывший исполнительный директор компании «Трафика», считает, что Касперская поставила интересы бизнеса выше здравого смысла. Это не даёт гарантий, что мобильные телефоны сотрудников других компаний, находящихся в радиусе действия перехватчика, не будут прослушиваться. Его опасения разделяет и адвокат Юрий Гервис. Он отмечает, что радиус действия устройств перехвата мобильного трафика, как правило, больше, чем площадь конкретного офиса, а прослушивание телефонов за пределами компании незаконно. Кроме того, открытая продажа таких устройств будет очень выгодна преступникам.

В Европе и США о попытках частных компаний прослушивать мобильники в офисах до сих пор ничего не было известно. Если они это и делают, то по крайней мере не открыто, чтобы не возмущать общественность, которая болезненно реагирует на вторжение в частную жизнь. В 2011-м выяснилось, что лондонская полиция закупила перехватывающие устройства у компании Datong plc, базирующейся в Лидсе, и правозащитники устроили скандал. По их мнению, «перехватчики» дали государству возможность вести тотальную и бесконтрольную слежку. Представителям полиции пришлось оправдываться и доказывать, что оборудование используется в соответствии с законом — после получения в суде разрешения на прослушку.

За право на тайну частной переписки и переговоров на Западе борются несколько организаций, например британская Privacy International и американская ACLU (American Civil Liberties Union). Они следят за производителями шпионской техники и иногда добиваются, например, прекращения поставок в страны с репрессивными режимами, где перехватывающие устройства и программы используют против оппозиции и диссидентов.

В России таких организаций нет, а шпионского оборудования — очень много. Базы данных с самыми разными и подробными данными россиян легко найти в интернете, оборудование, которое позволяет провайдерам и сотовым операторам перехватывать весь интернет-трафик пользователя, тоже можно купить на сером рынке. В России большинство признаёт право спецслужб на бесконтрольный перехват информации. Фраза «это не телефонный разговор» не потеряла актуальности, хотя КГБ и остался в прошлом.

Однако спецслужбам, прежде чем установить прослушку, нужно получить решение суда. Касперская об этом умалчивает, когда предлагает частным компаниям играть на поле правоохранительных органов.

Судя по всему, вторжение коммерческих компаний в частную жизнь граждан будет только усиливаться: технологии слежки дешевеют с каждым днём, техника позволяет хранить всё большие объёмы информации. Работодателям непросто противостоять искушению контролировать своих сотрудников, когда технику, которая в 1990-е годы была доступна только службе безопасности видного олигарха, сейчас может купить любая приличная компания. Предсказуемо, что вскоре компании начнут обмениваться накопленной информацией, но российское общество пока вряд ли готово противостоять этому процессу.

Американская фирма, которая занимается проблемами безопасности, обнаружила в китайских смартфонах программу, которая отсылает за рубеж данные о пользователях устройств
Как сообщает газета The New York Times, специалисты из компании Kryptowire выяснили, что на большом количестве сделанных в Китае смартфонов BLU устанавливается программа китайской компании Shanghai Adups Technology Company, которая отправляет на китайский сервер всю информацию о разговорах, текстовых сообщениях и передвижениях без ведома владельца.
Вице-президент Kryptowire Том Карияннис подчеркнул, что код, передающий информацию, устанавливается при производстве, а потому обычный покупатель никак не может узнать о его существовании.
В Kryptowire уверены, что речь идет не о какой-то ошибке, но затрудняются предположить, с какой именно целью информация передается на китайский сервер. Одна из версий — сбор данных о потенциальных покупателях для производителя.
Представители BLU утверждают, что никакого злого умысла не было. Ее юридический представитель в Калифорнии заявил, что программа Adups изначально не должна была устанавливаться на смартфоны, предназначенные для американского рынка, однако произошла ошибка. Там заверили, что вся полученная информация уже уничтожена. Однако Карияннис указывает, что, поскольку производитель отказался сообщить, на сколько именно телефонов установлен код, невозможно понять истинный масштаб проблемы.

Все по возможности компании шпионят за сотрудниками

а началось всё в СССР ... https://www.novayagazeta.ru/articles/20 ... -materialy

шпионить - понятие растяжимое.
Мы не шпионим.

Смотрите в камеры в режиме реального времени?

ad1980 нет конечно.
Камеры стоят и работают на случай, если что-то произойдет.
Ни разу за 11 лет не смотрели (кроме тестовых режимов)