Монеты России и СССР

Полушутя-полусерьезно Эрнест Резерфорд говорил, что все науки можно разделить на две группы, а именно на физику и коллекционирование марок. Относясь с уважением к мнению такого авторитета, все же можно заявить о возможности существования других классификаций наук и целой системы вспомогательных исторических дисциплин, в том числе видов коллекционирования.
Множество их названий образуют сложные и своеобразные языки понятий, терминов, разного рода наименований. Не все отрасли, дисциплины и даже науки можно назвать таковыми с позиций той же строгой науки.
Если со «старыми» гуманитарными науками более или менее ясно, то с появившимися не так давно ясно далеко не все. Так, фалеристика профессиональными историками трактуется как «вспомогательная историческая дисциплина, изучающая историю формирования и развития наградного дела по наградным знакам отличия и другим связанным с ними источникам». Одновременно с утверждением фалеристики как научной дисциплины о наградах шло распространение второго значения этого слова — коллекционирование значков. Коллекционеры спокойно включали в сферу фалеристики все ненаградные значки (памятные, юбилейные, сувенирные знаки, значки и жетоны и т.д.). На этом основании они заявляли, что в широком смысле слова «фалеристика» означает коллекционирование значков. Поэтому советские энциклопедические и справочные издания начиная с 70-х гг. употребляли термин «фалеристика» в двух значениях.
Подобное определение фалеристики до сих пор приводит к смешиванию наградных вещественных источников и ненаградных, которые по своим функциям различны. Поэтому нужно представлять фалеристику и как научную дисциплину, и как область коллекционирования.
Предметом коллекционирования может быть что угодно: от старинных полотен, утюгов и самоваров до камней, монет, самолетов, стирательных резинок, новогодних игрушек и старых компьютеров. Коллекционер — это особый тип человека, которому свойственен особое психологическое состояние и особый язык. О психологической природе коллекционирования высказывался еще академик И.П. Павлов. Известный ученый говорил в 1916 году: «Беря коллекционерство во всем объеме, нельзя быть не пораженным тем фактом, что со страстью коллекционируются часто совершенно пустые, ничтожные вещи, которые не представляют решительно никакой ценности ни с какой точки зрения, кроме единственной, коллекционерской, как пункт влечения. А рядом с ничтожностью цели, всякий знает ту энергию, то безграничное подчас самопожертвование, с которым коллекционер стремится к своей цели. Сопоставляя все это, необходимо прийти к заключению, что это есть темное, нервное, неодолимое влечение, инстинкт или рефлекс». Однако такая строгая оценка коллекционирования с течением времени и расширением объектов собирательства претерпела существенные изменения.
Так, советский космонавт В.В. Горбатко говорил: «По такому показателю, как количество коллекционеров на душу населения, в некоторых странах судят об общей культуре нации». Учитывая тот факт, что космонавт Юрий Гагарин в СССР был первым коллекционером кактусов, данное утверждение может приниматься как некоторый культурный вектор. Ираклий Андроников пошел еще дальше, считая, что «коллекционер — первая ячейка музея, старатель, промывающий золото, хранитель и чаще всего крупный специалист в избранной им области собирательства».
Поэтому если тип коллекционера прошел позитивную эволюцию от образа стяжателя до «крупного специалиста» и «культурного лица» нации, то с языком этой культуры только сейчас начинают знакомиться. Особый язык коллекционирования заключается в первую очередь в наименовании того или иного вида коллекции как своеобразного эпизода культуры.
Сколько сейчас существует видов коллекционирования? Ответить на этот вопрос трудно, ибо не существует учета видов этой «страсти человеческой». Некий Войцех Тырале из польского городка Катовице насчитал 1019 видов собирательства, которые распространены в мире. Самые популярные среди них — филателия, нумизматика, филокартия, фалеристика. Однако и эта внушительная цифра не является предельной. Еще в 1960-х годах Ж. Бадо выпустил «Международный справочник коллекционера», в котором представил около 15 тысяч видов увлечений. Однако такая цифра может считаться запредельной, если не дробить коллекционирование до состояния элементарной частицы. Даже один вид собирательства — коллекционирование значков, может иметь сотни и сотни составляющих тем, групп, форм и принципов. Поэтому вопрос о числе видов остается открытым, но даже самое скромное предположение, дает нам возможность представить масштабы малоизвестного, практически для любой гуманитарной науки, явления.
Одни области давно имеют свое уже устоявшееся именование и претендуют на высокий научный статус, другие только пытаются найти точный и яркий термин, который бы наиболее полно характеризовал область собирательского интереса. Ведь даже в среде устойчивых областей коллекционирования, таких как филателия, филокартия, филумения, нумизматика, фалеристика, время от времени возникают дискуссии на предмет объявления той или иной области коллекционного интереса наукой. Например, в конце 1970-х гг. такая дискуссия вспыхнула на страницах журнала «Советский коллекционер», предметом которой было обсуждение вопроса о том, является ли наукой коллекционирование марок — филателия? Состоявшаяся полемика, тон в которой задавали филателисты — представители точных наук (физики, математики), определила филателию как «самостоятельную форму культурной деятельности широких масс, которая не подходит под марксистское определение науки». Такой подход лишал возможности рассматривать марки как перспективный исторический источник.
Но вернемся к языку коллекционирования. Понятно, когда монеты изучает нумизматика, награды — фалеристика, печати — сфрагистика, марки — филателия. Но как назвать собрание отпечатков поцелуев от губ? Правильно — губофилия. Это не шутка, ибо истории известен некий барон «М» из Петербурга, который в начале XX века собрал более 200 отпечатков губ известных людей России. Для получения отпечатка им использовалась восковая пластина, на которой губы человека давали четкий и точный отпечаток. Не менее интересны гумофилия и гелатофилия. Первая отличается от второй тем, что коллекционирует обертки от мороженого, а вторая — обертки от вкладышей жевательной резинки. Если у кого-то дома есть хоть один колокольчик, то он кампанофилист, самый известный среди которых это Римас Генюшас из Вильнюса в коллекции которого собраны колокольчики всех времен и народов от бубенцов русских троек до колоколов индийских погонщиков слонов. Но если колокольчика может не быть, то брелоком с ключами обладает каждый человек, у которого есть дом. Поэтому все мы киноклефилисты. Наконец, все мы немножко перидромофилисты, стилофилисты, шандалофилисты и вообще … «исты». Перидромофилия — это коллекционирование проездных билетов и карточек, стилофилия — собирание карандашей и средств письма (палочек, ручек, иголок, стилей), шандалофилия — обладание некоторым количеством подсвечников и свечей.
Сложнее обстоит с еще боле редкими видами увлечений, как например, собирание олимпийского шума, паутины, рукопожатий, гробов, волос, зубных протезов и т.д., которые не имеют устойчивого названия и воспринимаются как недоразумение или медицинский диагноз. Давно замечено, что новое увлечение возникает при появлении более или менее массового, но опять же нового продукта экономической, общественной или культурной жизни. Так, совсем недавно было положено начало коллекционированию различных видов пластиковых карт, как телефонных, так и банковских. Предложен и термин для именования этого вида коллекционирования — банкокартия. Уже никого не удивляют коллекции этикеток от плавленых сырков, пакетиков для расфасовки сахара, оскорблений и дорожных указателей.
Все эти термины и сами виды коллекционирования не просто сами по себе забавны. Они наглядно характеризуют не только само собрание и степень распространения вида собирательства, но уровень интереса к теме, включая политические, общественные, научные и финансовые аспекты. Ни для кого не секрет, что существовавшая «партия любителей пива» выросла из клубов коллекционеров пивной атрибутики — бирофилистов, среди которых собиратели пробок и бирдекелей (подставок под пивные стаканы) выпускают довольно много полиграфической продукции, в том числе и альманах — «Пробковое дерево».
Кроме того, увлечение тем или иным собирательством помогает лучше понять глубину и масштаб личности общественного, политического или научного деятеля. Ведь коллекционеры чаще всего довольно известные и яркие люди, роль которых в истории, политике, культуре или экономике может быть весьма значительной как в масштабах региона, так и страны или мира. Согласитесь, что портрет канцлера Германии Отто фон Бисмарка выглядит более рельефно, если представить его, помимо всего прочего, как коллекционера медицинских градусников, а кардинала Ришелье как страстного собирателя курительных трубок.
Подобное внимание к «мелочам» позволяет слову лектора, учителя и даже чиновника, стать объемным, запоминающимся и просто интересным. Ведь острое выражение, красочное сравнение и оригинальный образ запоминаются куда лучше, чем глубокие истины и хорошо отшлифованные формулировки. Экзотика коллекционного языка важна и по другим причинам. Во-первых, именно сейчас происходит активное создание самых необычных музеев. Известно, что все крупнейшие музеи мира выросли из частных коллекций. В наши дни значительно расширилась сфера корпоративных музеев, особенно связи, транспорта, медицины, шоколада и вообще продуктов питания. Получили известность музеи водки, бумаги, хлеба и мебели, музыкальных инструментов, обуви, плюшевых мишек и т.д.
Однако художественная, историческая и культурная ценность подобных коллекций, остается под вопросом, ибо какой же гуманитарной науке интересен этот пласт явлений и предметов повседневности? Ответа пока нет.
В современном мире музеи воспринимаются не только как хранилища исторических и культурных ценностей. С известной долей скепсиса сейчас можно отнестись к высказыванию французского историка XIX в. Альфонса де Ламартина, считающего музеи «кладбищами искусств», местом, где находят свой последний приют выключенные из активной жизни произведения великих художников. Музеи стали восприниматься как важный компонент «национальной идеи», полем ее поиска и полемики о ней. Во-вторых, музеи одновременно играют роль школы, театра и библиотеки. В-третьих, стали важной частью туристической инфраструктуры.
Исследователи сейчас начинают обращать внимание на судьбу многих коллекций, как прошлого, так и настоящего, в которых не только преломляется историческая эпоха, но и определяется объем утраченного нашей страной культурного наследия, среди которого частные коллекции занимали весьма значительное место. Недавно стала достоянием гласности история о возможном существовании в коллекции, репрессированного в 1938 г. ленинградского филателиста А.А. Бодунгена (1881 — 1938), одной из редчайших марок мира, уничтоженной со всей коллекцией как «вещдок» органами НКВД.
Наконец, стоит учитывать и растущее число изданий, посвященных различным видам коллекционирования, в том числе и периодических, Интернет сайтов, общественных объединений, которые даже учреждают собственные награды. Поэтому, нам, как представителям гуманитарных наук, чрезвычайно важно обратить внимание на этот мир, знакомство с которым начинается именно с изучения языка, как впрочем, и знакомство с любым неизвестным явлением.