Монеты России и СССР

Как это что такое русское православие,это то православие которое возникло в Великом княжестве и царстве Московском и отделённое от греческого а не то что латинизированное греческое-украинское которое представляет РПЦ. А то что наши предки приняли неизвестно,известно что их несколько раз перекрещивали,потому что новое крещение это бабки.Но вопрос то в том что РПЦ умудрилось не только впарить веру за бабки,но и сделать русскими всех кого надо и не надо.При этом замалчивая,искажая положение дел в стране из за своих корыстных интересов,что кстати погубило империю,и сейчас она делает тоже самое.

Юрий29
вы здесь единственный кому интересна эта узкая тема старообрядчества.
Создайте отдельную тему, что бы ваши мысли не терялись здесь в общем потоке "разных религий"

Ни одна из религий в мире не повлияла так на образ русского человека как староверие а то что этот вопрос не изучен,поэтому и "неинтересен".

абсолютно с вами согласен, Точнее не так, не СТАРОВЕРИЕ, а РАСКОЛ повлиял на образ русского человека.
А я и не говорил, что тот вопрос неинтересен. Просто вам добрый совет, хотите его выделить, заведите отдельную тему.
Мы с вами друг друга не поймем ни в чем кроме тезиса "раскол поимел огромнейшую роль в русской истории, о которой многие даже не догадываются".
Я это понял, например из "атеистической" книги Н.М. Никольского "История Русской православной церкви" 1930г. выпуска!

Не единственный. Многие, разочаровавшись в алчных и скандальных попах РПЦ, ищут тихие нравственные гавани. Но вот насколько современные старообрядцы способны предоставить такую гавань, это обсуждаемо.

У меня отец из старообрядцев.
И хоть он был коммунистом до мозга костей, но привычки-то и традиции, которые в детстве закладываются, не пропьёшь. Своя ложка, своя вилка, своя кружка, своя тарелка. Старался пользоваться своими приборами.
И я в него.

Ну ни фигаж себе! А у меня прадед был из старообрядцев. До революции жил где-то в общине в Сибири. В начале 20-х в Самару приехал, дом тут построил, до сих пор стоит тот дом, на улице Самарской, иногда мимо проезжаю, смотрю на него Так у меня те же замашки с детства, от моего деда, его сына: своя ложка, своя вилка, своя тарелка, своя кружка.
Все домашние в курсе)))) Вот оно чё оказывается

Короче , принципиальной разницы вы определить не можете . Потому что ее нет .

И никакое православие "не возникало" в Московском княжестве - митрополиты Киевские и всея Руси (по-вашему, "бандеровцы" ) перенесли свою резиденцию из Киева в Брянск, затем во Владимир и , наконец, в Москву еще в конце XIII - начале XIV века . И еще раз повтрюсь - то, что вы называете "русским православием" , проще говоря РПЦ, подчинялась Патриарху Константинопольскому вплоть до 1589 года .
А "латинизированной" является Униаская церковь, чью собственноть и передал Сталин РПЦ после ВОВ - отсюда и большое количесво полученных РПЦ приходов нв Украине .

Также и у меня

шах и мат

компьютерный игры и Боги
https://www.youtube.com/watch?v=45Q2whd_ktM

https://www.youtube.com/watch?v=M_CZTi8 ... 4&index=18
молитвенная

"ПИДОРУ В ЦЕРКВИ СВОБОДА И ПРОСТОР". БЫВШИЙ ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯЩЕННИК-ГЕЙ РАССКАЗАЛ О ГОМОСЕКСУАЛЬНОМ ЛОББИ В РПЦ

Бывший православный священник Артем Вечелковский, покинувший церковь и Россию полтора года назад, рассказал в интервью изданию "Сноб" о своей гомосексуальности, гей-сообществе РПЦ и о том, как и почему стал верующим, а затем атеистом.

Как и когда вы осознали свою гомосексуальность?

Помню, отец везет меня на санках в детский сад, навстречу идет мужик, и он мне нравится. В этом чувстве сексуального — ноль, но он мне нравится. А в пубертатный период я все понял. Проблем с принятием себя у меня не было. Я очень доволен, что я — монета. Никогда не хотел быть кем-то другим. Даже мысли не было о женщинах. Уточню, что для меня «пидор» — не ругательное слово, я его несу как знамя.

Когда вы были священником, вы не чувствовали внутреннего диссонанса из-за сексуальной ориентации?

Никогда. Я искренне верю, что бога в последнюю очередь интересует, в кого я влюбляюсь и с кем сплю.

Есть ли какое-то гей-комьюнити среди священнослужителей?

Есть, но я никогда не принадлежал к нему. Я не тусуюсь с людьми только потому, что у меня с ними одна сексуальная ориентация. В церковной среде мне были интересны многие люди, но я бы не стал с ними общаться только потому, что они — монета, прости Господи.

Встречались ли вы с другими священниками-геями?

Встречался, но мы обычно не обсуждали нашу церковную жизнь, быт, потому что мы всегда в одном котле варились.

Может, обсуждали притеснения по ориентации?

Я вас умоляю, какие притеснения! монета в церкви свобода и простор! Это такое оруэлловское двоемыслие. Рядовое отношение церкви к геям гораздо терпимее, чем это декларируется. В семинарии про меня знали все.

Какое место отношения занимали в вашей жизни, когда вы были священником?

Самое большое и отчаянное. У меня была регулярная насыщенная половая жизнь, если вас это интересует. У меня случались и длительные отношения, и разовые. Я, в общем, считаю себя в этом отношении не очень счастливым. Всякое было.

А почему вы стали священником?

Еще полтора года назад я бы ответил на этот вопрос по-другому. Сейчас скажу просто: дурак был! В 23 года я только что отучился на филолога. Через два-три месяца после получения диплома пошел в церковь, пел на клиросе, еще через полгода поступил в Самарскую духовную семинарию, а через два года меня рукоположили. 11 лет я преподавал в духовной семинарии английский и факультативный испанский, потом на меня повесили древнегреческий, основное богословие и древнееврейский. В конце концов, все закончилось Новым Заветом. Преподавать мне нравилось безумно, я был счастливым человеком, в том смысле, что занимался делом, которое люблю и знаю.

В одном из интервью вы называли себя сторонником теории Дарвина. Боролись ли в семинарии с вашими прогрессивными взглядами?

Однажды на лекции кто-то спросил меня про Дарвина, и я ответил. Какой скандал был! Созвали методический совет, но я вышел победителем: сделал выписки из святых отцов, современных богословов. Все улеглось, пока кто-то снова не написал донос. Система анонимных доносов в нашей среде — мейнстрим: не написал доноса, так, может быть, ты и не настоящий православный. В общем, мне архиерей запретил на эту тему говорить: думай, что хочешь, но просто не говори об этом студентам. Но студенты люди вполне себе адекватные, кто хотел услышать, тот услышал.

Чтобы признавать теорию эволюции, не надо быть прогрессивным, достаточно быть здравомыслящим. Отрицать эволюцию в современном мире — все равно что отрицать гравитацию или электричество.

Как вы потеряли веру в бога?

Верующим я стал в одно мгновение. Это как болезнь. А вот выздоровление… трудно уловить этот переломный момент. Я тогда еще преподавал, много читал. Когда у тебя есть иллюзии, и они рушатся, трудно взять и сразу уйти. Столько лет на это было положено. Я чувствовал ответственность за студентов, которых не хотел бросать, и прихожан, которые меня любили. Поэтому за этот донос (огласку гомосексуальности — прим. ред.) — большое человеческое спасибо: без внешнего толчка я даже и представить не могу, сколько бы еще это продолжалось. Как это: быть попом — и вдруг оказаться неверующим! У меня в душе не образовалось пустоты, просто пришла некоторая трезвость. Сейчас я абсолютный атеист.

А как именно вы верили?

Как нормальный православный христианин, без упоротого фанатизма, который к православию никакого отношения не имеет. Это просто люди от невежества заменяют отсутствие знаний всякими ритуалами, которые делают их в их собственных глазах очень важными. Поэтому сфера ритуального постоянно расширяется. Сначала были короткие посты, сейчас большая часть года — посты. Это было и у меня в какой-то период неофитства, потом пришла некоторая трезвость и осведомленность.

В чем вы разуверились сначала? В христианстве или в церкви как в институции?

Разочарование шло параллельно и в вере, и в церкви. Знаете, мы же очень приветствовали патриаршество Кирилла, но вскоре наступило большое разочарование. Мы совершенно не того патриарха выбирали. Кирилл декларировал свободы, продвижение в епископат ученого монашества, а потом все сдал назад. Опять пошли в епископы такие люди, которым я бы руки не подал. Потом началось закручивание гаек и выстраивание церковной вертикали власти, когда есть только одно мнение — патриаршее, а все остальные либо должны переменить свое мнение, либо заткнуться. Это стало отрезвляющей пощечиной.

Вы уже полтора года в Лондоне. Тяжело было на новом месте?

Первые дни на улице ночевали. Потом друзья друзей нас приютили. И мы два дня у одного жили, три дня у другого. По рукам ходили до декабря 2015 года, пока не получили жилье. А в апреле 2016-го я получил статус беженца. Мы изначально в Лондон не хотели ехать, просто виза была британская. Но сейчас я бы никуда отсюда не уехал. Я полюбил Лондон.

На что вы жили первое время?

Сначала тебе предоставляют жилье и пособие. Оно по британским меркам скромное — 35 фунтов в неделю. Но здесь трудно умереть с голоду: много где на улицах раздают пищу для бездомных. После получения статуса беженца тебе на первое время также выделяют средства на аренду жилья. Я вообще человек неприхотливый в бытовом смысле. Меня все устроило. Сейчас я живу в Хакни. Отсюда 10 минут на метро до Сити, где я работаю.

Кем и где вы работаете?

В кафе EAT. Это сеть, она специализируется на выпечке багетов и приготовлении горячих супов. Мы делаем все по очереди: и готовим, и за кассой стоим, и убираем. Зарплата скромная, но на жизнь хватает. Плюс я не плачу налоги, потому что в Британии ты платишь налоги, только если у тебя зарплата выше определенного уровня. Более того, каждую неделю я получаю 60 фунтов такс-кредита от государства.

Вы были священником, преподавателем в семинарии, а стали пекарем в забегаловке. Не страдаете от потери статуса, как многие эмигранты?

Вы прямо как моя мама! Она сильно скорбит. А я нет. Я закончил кулинарный колледж и теперь профессиональный повар. Готовлю и подаю еду, которую я люблю. Мне нравится повседневная еда, и я счастлив безумно. Я понимаю, что это все временно и, возможно, я вернусь в образование. Но пока не хочу никакой ответственности, не хочу, чтобы у меня болела голова. Надо пока оглядеться, прижиться, чтобы не бросаться слишком в глаза. Я никогда не гонялся за статусом, карьерой. И в церкви тоже занимался своим делом. Когда у меня спрашивали, хочу ли я стать епископом, я отвечал, что хочу остаться порядочным человеком.

Общаетесь ли вы с русскими в Лондоне?

Я не выбираю людей по национальности или ориентации и национальности. Мне либо интересен человек, либо нет. У меня есть пара русских знакомых, но на работе меня окружают португальцы, мексиканцы, поляки, испанцы...

Занимаетесь ли вы гражданским активизмом? Например, в поддержку ЛГБТ.

Тогда не занимался: ты либо священник, либо активист. А сейчас я, может, и рад бы, но меня останавливает необходимость кооперации с другими активистами. Это часто такие же фанатики, только под другим флагом. Ну, или это мне просто такие истеричные активисты попадались.

Как вы относитесь к однополым бракам и к усыновлению детей однополыми парами? Ведь есть гомосексуалы, которые резко отрицательно относятся к обеим инициативам.

Геи, которые относятся к гей-бракам плохо, — просто ***** . Идея гей-брака не в предоставлении прав, а в равноправии. Я говорил это еще своим студентам. Ты можешь не вступать в брак, но тот, кто хочет вступить в брак, должен иметь такую возможность. Брак дает некие юридические права. Например, вы прожили всю жизнь вместе, ближе нет никого, один умирает, и наследство переходит к любому родственнику, но не вам, потому что для государства вы не супруг, а чужой человек. В больнице вы не имеете права к нему пройти. Принимать жизненно важные решения по его здоровью будут троюродные бабушки, но не вы. На суде вы обязаны будете свидетельствовать против него, потому что не свидетельствовать могут только супруги и родители. То же и с усыновлением детей. Только человек с больным воображением может представить, что одинокому ребенку в детдоме будет лучше, чем у двух любящих его людей.

Как вы думаете, придет ли РПЦ к принятию однополых браков?

Через пару сотен лет. Россия отстает в церковном вопросе, но нельзя остановить развитие общества. В Норвегии однополым парам на днях разрешили венчаться. Так там очереди выстроились. Церковь столько денег получает. Наши, как сообразят, тоже подключатся, просто они еще не поняли всей выгоды.

Что вы думаете об оскорблении чувств верующих?

Чувства верующего оскорбить невозможно — я говорил об этом, еще когда был священником. Никто не знает, чем отличаются чувства верующего от всех остальных и почему они так исключительны. Они такие девы, что ли? Чуть что и сразу оскорбляются? Так это чем угодно можно оскорбиться, только дай повод.

По России не скучаете? Нет желания вернуться?

У меня есть стол, стул, кровать, мне больше ничего не надо. Я не привязан к березкам. Совершенно не скучаю.

Ключевое слово - ВЫГОДЫ. А ведь слуги божьи должны о другом печься....



А вот с этим - согласен. А то по закону чувства верующих оскорблять нельзя, а вот мои чувства они оскорбляют постоянно, и им - можно... Охренительно.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ АВСТРАЛИИ ВЫПЛАТИЛА ЖЕРТВАМ СВЯЩЕННИКОВ-ПЕДОФИЛОВ БОЛЕЕ 200 МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ КОМПЕНСАЦИИ

Католическая церковь Австралии выплатила 276 миллионов австралийских долларов (213 миллионов долларов США) жертвам сексуального насилия со стороны священников, подвергшимся надругательству в детском возрасте. Данные обнародовала в середине февраля специальная королевская комиссия, созданная в 2013 году.

Всего комиссией было получено 4445 жалоб на домогательства, совершенные священниками в отношении детей в период с 1980 по 2015 годы. Выплаты коснутся 3066 пострадавших. Каждый из них получил в среднем по 90 тысяч долларов. В эту сумму входит компенсация за причиненный моральный вред, лечение, а также за услуги адвокатов и прочие расходы.

В комиссии отмечают, что многие жертвы годами не рассказывали о совершенных в отношении них преступлениях. В среднем пауза между насилием и тем моментом, когда о нем стало известно, составляет 33 года.

"Расследование показало, что многие жертвы сталкиваются с препятствиями, удерживающими их от сообщения о жестоком обращении", - рассказала сотрудничающая с комиссией юрист Гейл Фернесс. В связи с этим, по ее словам, реальное число жертв священников-педофилов может быть больше, чем поданных жалоб.

Ранее комиссия сообщила, что, по ее данным, к растлению детей в Австралии были причастны около 7% священников католической церкви.

http://www.a-theism.com/2017/02/200.html

В мире все люди разделены по уму своему и это неизбежность земная .Зачем ещё делить на верующих и неверующих .Далее превосходство одних над другими .Уже голоса раздаются называть неких : ваше сиятельство,ваше превосходительство ,ваше преосвященство и т д .Но это то было.Все знают ,что потом всё устаканивается обращением : братья и сёстры отечество в опасности .Зачем нам это .Национализация храмов и монастырей была после семнадцатого года прошлого столетия и всё это было народным достоянием .Опять делят .К чему .Когда что то рождается в мире новое ,то тут же рождается и ему противоположность .Закон равновесия .Зачем его нарушать .Тысячелетия жили по определённым законам бытия государственного и настал период испытания и всё порушили .Знать так нужно было и неспроста это .Зачем новое отвергать и стремиться к старому .Плохо .Рождённому новому был противопоставлен фашизм .И новое его сломило .Народное достояние сейчас делят разделив народ на верующих и остальных .Но оно то государственное и принадлежит народу .В аренду возьмите ,а бесплатно нет .Не смогли своё в определённое время защитить ,хотя и кичились сильно .Отойди в сторону осмотрись .Нет опять делить на твоё и моё .А всё есть наше народное или просто государственное .В стойло загнать просто ,но выдержат ли заборы .

Все люди - равны...

fclau ,примеры свежие, есть почему равны .

Мы же равны?

Остановился мой взгляд театр им.Глинки....

Пост идёт. Вроде в России - 90% верующие (или 99%)? В магазинах зазывные вывески - постные продукты. В интернете куча постов с постными рецептами. Рестораны и столовые предагают постные меню.
Торговцы мяса плакать должны, как же полное падение рынка на срок более месяца! Ан нет! Сегодня был на рынке в мясном ряду, как-то пост совсем не заметен. Толпа народа, цены не падают, продавцы не плачут.

ЭКСПЕРТЫ О ПЕРЕДАЧЕ РПЦ ИСААКИЕВСКОГО СОБОРА: "ЭТО РЭКЕТИРСКИЙ НАЛЕТ ДЛЯ ЗАХВАТА НИКОГДА НЕ ПРИНАДЛЕЖАВШЕЙ ИМ СОБСТВЕННОСТИ С ЦЕЛЬЮ СОЗДАНИЯ ТОРГОВОЙ ПЛОЩАДКИ"

Откровенный разговор с начальником музея-памятника "Исаакиевский собор" Александром Квятковским и хранителем фондов музея Сергеем Окуневым о том, чего лишится Санкт-Петербург в случае передачи Исаакиевского собора РПЦ и чем чреват срочный переезд музейных экспонатов.

– Александр Викторович, как вы относитесь к новым волнениям вокруг собора, связанным с информацией о срочном вывозе музейных экспонатов? Мы с вами разговариваем в подвале, в музее блокады "Чтобы помнили" – ведь это и его тоже коснется...

– Я отношусь к этому как историк, для меня главное – документы. Когда-нибудь они попадут в архивы, а сегодня любое действие должно быть согласовано с ними. Основания для перемещения музейных фондов из Исаакиевского собора сегодня просто физически нет. Из истории известно, что собор всегда был в государственном управлении, подчинении и на государственном содержании. Это первый и основной документ, который говорит о его использовании в будущем.

– Сергей Николаевич, а как вы относитесь к желанию передать Исаакиевский собор церкви срочно, прямо к Пасхе?

– С моей точки зрения, это просто рэкетирский налет для захвата никогда не принадлежавшей им собственности с целью создания торговой площадки. Я считаю, что сейчас идет накат на культуру как таковую. Ищут новые рычаги воздействия на население, и один из них – РПЦ, ее пытаются использовать для каких-то своих корыстных целей.

– Если представить себе худший сценарий: если вас все-таки заставят срочно перевезти экспонаты к Пасхе, чем это может обернуться для музея?

– Полной гибелью музея. У нас же не только музей "Исаакиевский собор", мы ведем разнообразную воспитательную работу – то, чем, по идее, должна заниматься церковь, но она этим не занимается, у нее другие дела – деньги.

– Александр Викторович, ведь сколько уже было сказано о ценности экспонатов Исаакиевского собора, кажется, все по много раз разжевано, все это давно знают… И все же мы слышим требования перевезти все спешно, к Пасхе, за месяц. Как вы думаете, почему так происходит? Может, судьба этих ценностей просто безразлична тем, кто принимает решения?

– Я думаю, вот как земные перегородки не доходят до неба, так и эти сигналы не доходят наверх. Даже в военное время эвакуация музейных ценностей требует тщательной подготовки, упаковки, подбора нужной тары. Поэтому даже в экстремальные периоды жизни города или государства такие вопросы не решаются быстро. На все нужно время. Я думаю, что люди все-таки не до конца просчитывают ситуацию, время, которое для этого необходимо, и самое главное, не до конца понимают, что хранится под сводами Исаакиевского собора.

Из 26 тысяч экспонатов 1531 экспонат входит в Государственный музейный фонд Российской Федерации, поэтому их ценность равнозначна ценности предметов из Эрмитажа, Русского музея, Царского Села. И не случайно здесь находится эта блокадная экспозиция, рассказывающая о том, как здесь было создано объединенное хозяйство музеев. Поэтому вопрос о вывозе и передаче куда-то экспонатов мне кажется очень и очень неправильным – мы, наоборот, должны все сохранять и показывать.


Александр Квятковский

– Александр Викторович, разговор о передаче Исаакиевского собора церкви уже возникал пару лет назад, и у части сторонников передачи есть претензии к руководству собора, которое, по их мнению, уже тогда могло начать составлять дорожную карту – вырабатывать декларации, условия, при которых невозможно вмешательство в реставрацию без привлечения специалистов высокого класса. Может, и правда, надо было уже тогда все это начинать?

– В 2005 году было заключено соглашение между музеем и Санкт-Петербургской епархией, и в рамках этого соглашения осуществляется вся наша совместная деятельность, в том числе в плане поддержки наших выставок и изданий. Это органично вписывалось в музейную жизнь и жизнь прихода Исаакиевского собора.

И каждый год мы заключали еще дополнительные договоры – они-то и должны обновляться каждый год или каждые 5 лет, а основное соглашение между начальником музея-памятника и заместителем директора по связям с религиозными организациями и председателем приходского совета не меняется, в его рамках мы выстраиваем свои дальнейшие юридические отношения. Там прописано, что сохранение памятников и других объектов, входящих в музейный комплекс, – это самое главное звено в нашей работе – и для музея, и для прихода. Поэтому если есть свечи, то мы закрываем пол, если есть лампады, то мы меняем их на те, которые не нагревают мозаики, – в этом договоре оговорено множество таких технических моментов. Главное – сохранить уникальный храм-памятник, вверенный нам государством. И вот что удивительно: до революции здесь было 90 служб в году, а сегодня 640 – в 7 раз больше. Мы находим такую возможность, хотя это большая техническая нагрузка на само здание.

– Сергей Николаевич, вы много лет серьезно изучаете историю Исаакиевского собора. Сегодня его защитники от РПЦ говорят, что он никогда не принадлежал церкви. Это правда?

– В 1918 году Исаакиевский собор был передан во временное пользование церкви. У меня есть копии документов, в которых община обязывалась сохранять в соборе все, как есть, а в случае чего – отвечать по всей строгости советских законов. Кончилось это тем, что в 1925 году было несколько комиссий, показавших, что, во-первых, за это время очень много вещей было раскрадено – я сам видел шести-восьмистраничные списки того, что раскрадывалось каждый год. Чего только отсюда не тащили!

Кроме того, церковь не имела права проводить здесь торговые операции, но втихаря прекрасно торговали и взимали плату за требы. А еще за плату пускали на колоннаду, что было категорически запрещено. Вдобавок по девять-десять месяцев не платили за электричество и отопление, все было грязное – собор превратили в сарай для добывания денег.

Они писали Калинину, просили оставить им собор, была куча фальшивых подписей… Но, к счастью, был такой разумный архитектор Никитин, он дважды доходил до Калинина, и в конце концов в 1927 году Исаакиевский собор был возвращен государству. Потребовалось четыре года, чтобы снова привести его в человеческий вид, – то есть сейчас мы второй раз наступаем на те же грабли. Но во второй раз, я думаю, будет хуже – сейчас у церковников более обширные планы.

А ведь до революции в Исаакиевском соборе службы для народа проводили только в великие, двунадесятые праздники. А для повседневных богослужений для тех, кто жил в окрестностях собора на Галерной, 6, был дом причта и маленький храм. Сюда же пускали только по специальным пропускам, которые выдавало министерство двора или их императорские величества. А для прихожан Исаакиевского собора был тот самый небольшой храм на Галерной, и там была и столовая для бедных, и школа для девочек из неблагополучных семей, и типография для издания книг по духовному воспитанию – там они работали. Несколько лет назад все эти здания снесли, и госпожа Батурина с помощью своих подотчетных фирм построила там гостиницу "Монферран".

– Получается, что до революции собор практически весь год пустовал?

– Да, у него была другая задача. Он обслуживал только двор. В частности, когда Александра II спросили: а не передать ли Исаакиевский собор церкви, – царь, видимо, проконсультировавшись с финансистами и другими специалистами, ответил, что церковь не сможет содержать в должном порядке собор, который является витриной Российской империи и всегда служил для приема делегаций, и их безопасность церковь тоже не сможет обеспечить. Поэтому пусть все остается как есть.


Сергей Окунев

– Александр Викторович, вы тоже считаете, что только город может справиться с должным содержанием Исаакиевского собора?

– Все понимают, что бремя реставрации все равно ляжет на городской бюджет. Сегодня заказчиком всех работ является музей, а двух заказчиков быть не может. Мы – заказчики реставрационных работ, мы способны ускорить проведение этих работ, а также экономить средства, хотя сегодня все эти работы ведутся только на средства, заработанные музеем "Исаакиевский собор" на экскурсионном обслуживании посетителей.

– Сергей Николаевич, по словам Александра Викторовича, у собора должен быть один хозяин. Так может, в конце концов, не так важно, кто этот хозяин?

– Когда 40 объектов в Херсонесе хотели передать РПЦ, ЮНЕСКО предупредила, что в этом случае исключит Херсонес из списка Всемирного наследия. Я думаю, в случае передачи Исаакия церкви они поступят так же и будут правы: за несколько лет собор будет доведен до базарного состояния. Дело в том, что у музея и у церкви совершенно разные задачи. Задача музея – все сохранить, задача церкви – чтобы все блестело, чтобы за все можно было содрать деньги, и это все.

– Говорят, можно сделать дорожную карту, чтобы не предпринималось никаких действий без участия того ученого совета, о котором вы говорили. Возможно такое, как вы думаете?

– Думаю, что при нынешних отношениях государства и церкви это невозможно. Патриарх Кирилл уже как-то выступал по этому поводу, он сказал: мы попросим денег у государства. Так что же вы лезете, если не можете содержать этот собор? Мы вам предоставляем все, что вы хотите, – пожалуйста, служите, зажигайте свечки, собирайте деньги, конкурируйте с нами даже по торговым делам. Они говорят, что будут проводить духовную работу – какую, где? Исаакиевский собор для этого не предназначен, для этого есть Лавра, где имеются залы, так собирайте там детей и взрослых, учите их добру, любви, непринятию насилия, а они делают все наоборот… Исаакий им нужен только как торговая площадка. Все здесь со временем приходит не в самый лучший вид, нам приходится за всем следить, и это обходится очень дорого.

– Вы считаете, что церковь не будет тратить таких денег на реставрацию?

– Ну что вы! Вот мы сейчас отдали им Смольный собор, иногда приходим туда: мерзость запустения… Ведь мы помним, как там было, ведь мы не использовали его как танцплощадку – только для духовной музыки, для интересных лекций. Мы понимаем чувства верующих людей, их ни в коем случае нельзя обижать. И в Исаакиевском соборе мы никогда не идем на конфронтацию с нормальными людьми. Интересно, что будет через год с переданным церкви Сампсониевским собором. Все это наши бывшие филиалы, на которые мы тоже потратили кучу денег и труда. Если за домом ежедневно не ухаживать, то он очень быстро дичает. У них там тоже посещаемость на службе два-три человека, служители ходят как потерянные. А вещи у них там уникальные – времен Петра I. Эти шедевры надо сохранять, а кроме того, они должны жить. В музее вещи живут.